Удар вслепую

Джеймисон Малькольм

В следующий же миг Максвелл вылетел на улицу и на­чал обыскивать другие хижины. Скоро наступят сумерки, поэтому нельзя терять времени. В одной из хижин он на­шел сеть для канкилона. В другой он обнаружил сломан­ную клетку,* которую ему удалось быстро починить. И он направился к краю болота.

Максвелл быстро понял, что ловить хитрых канкилона живьем нужно группой. Первые пауки, которых он заме­тил, быстро ускользнули от него. Четвертый кружил во­круг и яростно отбивался. Максвеллу было не до игр. Ес­ли паук умирает, то его яд теряет свою силу? Он не знал этого. Но он знал, что должен добыть яд, даже любой

силы, как можно быстрее. Он воткнул нож в монстра и смотрел, как он умирает. Так как никакой емкости у него с собой не было, он оторвал кусок рубашки и смочил его в яде, после чего сразу же побежал к Парксу.

— Открывай рот, старик, — попросил он, но ответа не услышал.

Максвелл открыл челюсти напарника и заблокировал их веткой. А затем, капля за каплей, он начал выжимать маслянистую вонючую жидкость в рот Парксу. Тот по­морщился и попытался отвернуться, но был ещё слишком слаб. Он был вынужден проглотить яд. Максвелл выжал последние капли и стал ждать.

К счастью, реакция была быстрой. Всего за несколь­ко секунд едва ощутимое дыхание Паркса стало ровным и у него уже можно было нащупать пульс. Напряженные до предела мышцы шеи расслаблялись, черты лица стали естественными, а кожа порозовела. Через некоторое время Паркс заснул. Максвелл осторожно осмотрел его с головы до ног. Судорог не было. Даже легких. Максвелл облегчен­но вздохнул. Затем он зажег факел. Он должен был собрать остатки пищевых брикетов.

Новое лекарство было чудом, но выздоровление Парк­са шло медленно. Либо потому, что болезнь зашла слишком далеко, либо потому, что яд был не совсем свежим. На полное выздоровление понадобились недели, а не часы или дни, и в это время Максвелл мог вести на­блюдения.

Он внимательно следил за болотом. Он хотел узнать, что случится с яркими шариками. Шан Ди говорил, что через некоторое время они исчезнут. Он надел сапоги, со­брал несколько светящихся сфер и положил их в хижину. Он каждый день нес караул на краю поляны.

На протяжении недели не происходило ровным сче­том ничего. А потом наступила очередная ночь. По чистой случайности в эту ночь Максвелл не мог заснуть и вышел на поляну, чтобы подышать свежим воздухом. Именно то­гда он увидел переливающийся фиолетовый свет, который пронизывал все болото. Казалось, что лужи наполнены жидким антрацитом, который освещается мигающим голубоватым пламенем. Максвелл вернулся в хижину, надел сапоги и взял факел. Он начал изучать.

Он обнаружил миллионы медленно ползающих су­ществ, отдаленно напоминающих утконосов. Многие из них ели стебли лилий, однако большинство из них просто лежало на земле, словно в трансе. Все они смотрели на све­тящиеся шарики. Именно их светящиеся фиолетовые гла­за были причиной такого необычного освещения. Однако Максвелла это не удивило. У большей части представите­лей венерианской фауны были светящиеся глаза. Удивило его то, какое влияние на шарики оказывал этот фиолето­вый свет. Они уменьшались в размере. Они превращались в камешки, твердые и достаточно тяжелые. А затем они исчезали. Лишь небольшие пузырьки говорили о том, что в этом месте шарик утонул в трясине. Максвелл успел под­хватить несколько шариков до того, как они исчезли.

На следующий день он разрезал один из них. Теперь это было семя, возможно — семя лилии. Это был еще один ин­тересный пример хитрости Природы. Было очевидно, что на первых стадиях развития семя было неплодоносным, поэтому его легкость и форма позволяли ему оставаться на поверхности

болота. Затем, подгоняемые симбиотическим инстинктом, странные утконосы притягивались к шарикам и каким-то образом делали семена плодородными с по­мощью своих фиолетовых глаз. После этого семена опуска­лись в трясину, где и прорастали.

Максвелл хотел подтвердить свою теорию. На следую­щую ночь он вернулся на болото хорошо подготовленным. Он прихватил с собой связку сухих веток и спектрографическую камеру. Он снял на камеру фиолетовый свет и рас­считал длительность его воздействия. Затем он отметил сухими ветками несколько мест, где появлялись пузырьки. Если там появятся лилии, то эти сферы — семена лилий. На следующий день он превратил свою камеру в проектор. Он воссоздал свет утконосов и направил его на шарики, которые принес в хижину в самом начале. Они тоже пре­вратились в семена. У него появились первые доказатель­ства. Затем он посадил семена в заранее подготовленном месте.

Паркс медленно выздоравливал. Максвелл находил но­вых пауков, но с каждым днем их становилось все меньше. В один день он не смог найти ни одного. Судя по всему, Праздник проводился именно тогда, когда их здесь было больше всего. Когда появятся новые и откуда они придут? Максвелл задумчиво посмотрел на кучу паучьих трупов, лежавших перед хижиной. Он надеялся узнать хоть что-то о репродуктивной системе канкилона.

Все шарики, которые он разрезал, содержали в себе се­мя. Кроме одного. В этом шарике он обнаружил нечто, по­хожее на яйцо. Но ведь эти шарики были яйцами канкило­на! Он получил еще одно звено в жизненном цикле пауков. Ему оставалось лишь ждать.

Он должен был ждать. Паркс выздоравливал, но он все еще не мог отправиться в обратный путь. На обратном пу­ти у них уже не будет помощи Шана Ди. Максвеллу было интересно, оставили ли обозленные жрецы их каноэ. Он решил проверить.

Лодка осталась там, где они ее спрятали. Максвелл опустил ее на воду и проверил. Он попытался научиться управлять ею, и выплыл далеко от лагуны. Подплыв к за­прещающим треногам, которые окружали плантацию ли­лий, он быстро повернул обратно. Прямо за границей за­претной зоны находился лагерь томбовианских воинов. Это была неприятная находка.

Однако несколько минут спустя он успокоился. Один томбовианец заметил Максвелла в ту же секунду, как он увидел их. Они долго смотрели друг на друга. Другие том- бовианцы поднялись на ноги и тоже безразлично смотрели на Максвелла. Они не кричали и не выражали агрессии. Когда Максвелл развернул каноэ и поплыл обратно к хра­му, дикари сели на землю, как будто ничего не произошло.

Паркс догадался, для чего нужен этот лагерь. Он уже достаточно окреп, чтобы говорить, и с большим интересом наблюдал за исследованиями Максвелла.

— Эти канкилона — большой секрет томбовианцев. Они уже знают, насколько земляне эгоистичны и как бездумно они используют то, что у них есть. Они не хотят убивать нас. Если бы они хотели этого, то убили бы нас в ту ночь. Но они не позволят нам вернуться в Ангру с живым пау­ком или с их яйцами, или с чем-то еще, что представляет для них хоть какую-то ценность. Они выпустят нас живы­ми, но с пустыми руками.

— Понятно, — мрачно ответил Максвелл. — Они так же, как и мы, знают, что если земляне раскроют секрет яда пау­ков, то миллионы людей наводнят эти болота и уничтожат этот вид за один сезон. Канкилона слишком мало. Они отправятся по пути бизонов и дронтов. И мы окажемся в ту­пике.