Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем
Шрифт:
Когда он был уже в нескольких шагах от пригорка, на котором она молилась, смущенный тем, имеет ли он право отвлечь её от святого занятия, он остановился. Женщина подняла свою вуаль.
– Маргарита?!
– удивился Арман-Луи.
– Да, Маргарита!
– отвечала она, протягивая тонкую руку, которую он поцеловал с уважением.
– Но не та Маргарита, которую вы знали когда-то опьяненной преступной любовью, красивой и, может быть, счастливой, считавшей, что весь мир полон счастья. Теперь это другая Маргарита, проснувшаяся на краю бездны, разбуженная Богом!
– Король здесь, - сказал Арман-Луи.
– Несколько скачков моей лошади и я буду рядом с ним, и я могу, если вы хотите...
– Нет!
– поспешно ответила Маргарита.
– Я поклялась никогда больше с ним не говорить. Отец простил меня такой ценой. Ах, не желайте мне снова увидеться с ним... Если однажды это случится, это значит, что он умрет.
Пушки беспрерывно грохотали, приветствуя каждый проходящий полк.
Глазами, полными слез, Маргарита наблюдала это зрелище.
– И все-таки именно мой призыв толкнул его на этот путь!
– прошептала она.
Поглядев на проходящие стройными рядами голубой и желтый полки, состоящие из лучших частей, какие только Швеция могла послать королю, Маргарита повернулась к Арману-Луи, смотревшему на нее, и, опустив черную вуаль, сказала:
– Ну что ж, пора прощаться! Я встретила вас при таких обстоятельствах, которые позволили почувствовать ваше доброе сердце. Я знаю, мадемуазель де Сувини будет счастлива с вами.
Арман-Луи покраснел.
– Любите её всегда!.. Настоящая любовь - вечная любовь!
Потом она заговорила вдруг изменившимся голосом, положив холодную руку на плечо Арману-Луи.
– Есть вещи, о которых я никогда не говорила графу де Вазаборгу, потому что граф де Вазаборг слишком доверчив, и он вряд ли поверил бы, что такое возможно. Вам, его другу, я скажу: рядом с ним есть человек, которому он открывает свою душу, но который его ненавидит. Всюду, где вы увидите этого человека, будьте начеку! Речь идет, быть может, о жизни Густава-Адольфа.
– Назовите мне имя этого человека!
– проговорил г-н де ла Герш.
– Вы видели его в течение целого часа в белом домике: его зовут герцог Альберт-Франсуа Левенбург из Саксонии, ответила Маргарита.
– Не тот ли это высокий всадник, помчавшийся вдогонку за капитаном Якобусом?
– Он самый.
Потом сделав над собой усилие, и покраснев под вуалью, она тихо проговорила:
– Он любил меня... Вы понимаете?
– Что ж!
– сказал г-н де ла Герш.
– Рассчитывайте на меня!
В этот момент его эскадрон пришел в движение. Маргарита указала ему на знамена, которые развивались на берегу. Он склонил свою шпагу перед ней и поскакал туда.
Вскоре раздался последний артиллерийский залп, известивший о том, что последний батальон только что покинул сушу. Ветер раздувал множество белых парусов, рассеянных по морю. Флот удалялся, выстроившись в порядок у горизонта.
Король, стоя на корме флагманского корабля, смотрел на уходящие вдаль берега Швеции. Его глаза пробежали по беспорядочной толпе. На отдаленном пригорке виднелась черная точка.
– Все говорят об этой женщине, молящейся там, на пригорке, - сказал король г-ну де ла Герш, которого он не отпускал от себя.
– Да, - ответил Арман-Луи взволнованным голосом.
– Несомненно, это мать, ну, а может, невеста?
– проговорил король.
Он глядел все время на черную точку, и когда она скрылась за горизонтом, король глубоко вздохнул.
– Мое сердце осталось там!
– произнес он печально, указав рукой в сторону берега.
– Теперь я Густав-Адольф.
– Граф де Вазаборг умер! Да здравствует король!
– ответил г-н де ла Герш.
Утром уже на рассвете показалось побережье Германии. Чувство невообразимого воодушевления овладело армией при виде земли, на которой ей предстояло защищать своего Бога и свою страну. С победными криками она высадилась на берег.
– С нами Бог!
– с жаром повторяли тридцать тысяч голосов.
На берегу, где он надеялся выиграть ещё более блистательные битвы, чем в Польше, Густав-Адольф преклонил колено и поблагодарил Провидение, давшее ему возможность заставить врагов своей веры почувствовать силу и мощь Шведской армии. Его речь, произнесенная во славу войны, вызвала новый прилив энтузиазма и, передаваемая из уст в уста, воспламенила всякого, кто держал шпагу. Наконец армия разбила свой лагерь с уверенностью, что она на пути к победе.
Рено был вне себя от радости.
– Порох, дым, огонь, - говорил он, - вот настоящая стихия, где вольно дышится солдату.
Каркефу далеко не разделял его мнения. С тех пор, как он побеседовал со старым солдатом Магнусом о его походах в Трансильванию, в Богемию, в Венгрию и к туркам, он понял и оценил, что маркиз де Шофонтен привез его не в самую скверную страну.
– К туркам! Надо же, он ходил к туркам!
– повторял он без конца.
И присутствие человека, который видел турок и воевал против турок, наполняло его восхищением. Он вертелся вокруг Магнуса и разговаривал с ним, как с особой, заслуживающей всяческого уважения.
– Сеньор Магнус!
– так обращался он к нему время от времени.
– Если бы добрый Бог пожелал, чтобы я родился в вашей шкуре, я бы уже давно умер!
30.
Граф Эберар
В то время, как король разослал своих эмиссаров, чтобы узнать о состоянии дорог и боеспособности гарнизонов, а также чтобы распространить повсюду прокламации, в которых он объявлял, что пришел воевать с императором, а не с Германией, - несколько лучших гвардейских корпусов решили, по предложению Рено, устроить праздник с пирушкой по случаю их благополучного прибытия в Померанию.