Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем
Шрифт:
Рено придерживался правила, что надо держать сердце человека в радости, и когда он заговорил об этом, его мнение совпало с мнением Каркефу.
Старые командиры и мрачные кальвинисты, которые ходили в бой с пением псалмов, держались в стороне. За столом вместе с Арманом-Луи и Рено сидели только самые молодые и самые блестящие армейские офицеры. Их лошади ещё не проносились галопом по земле Германии.
Все обратили внимание на красивого офицера с бравой дворянской выправкой, у которого была черная шелковистая борода, короткие вьющиеся волосы, стройная фигура,
Никто не знал, откуда он взялся, но каждый офицер считал, что он принадлежал одному из армейских корпусов. Его встречали повсюду то с одним, то с другим - казалось, он знал всех. Солдаты считали, что нет более блестящего офицера в армии, чем он. Его щедрая рука, похоже, черпала из бездонного сундука.
Драгуны утверждали, что это был кирасир из саксонского полка.
Кирасиры, в свою очередь, настаивали, что это был рейтар из шотландских отрядов.
Рейтары не сомневались в том, что то был рейтар из германских рот.
Что касается рекрутов, навербованных в Бельгии, Бранденбурге и Пфальце, они все полагали, что он был командиром шведских гвардейцев.
Его звали граф Эберар.
Впервые, когда г-н де ла Герш встретился с ним, граф Эберар и он смотрели друг на друга со странным чувством настороженности: у Армана-Луи преобладало любопытство, у графа Эберара - раздражение и тревога. Нечто заставило Армана-Луи думать, что он уже видел где-то это лицо, но где?
Рено, с которым г-н де ла Герш поделился своим недоумением, сказал ему, что испытывал то же чувство, когда он оказался лицом к лицу с этим человеком.
– Но это было так мимолетно, - задумчиво проговорил Рено.
Затем он сказал на философский манер:
– Я видел, как этот человек владеет шпагой и играет в карты - это вполне светский человек. Он даже задел мое самолюбие, выиграв у меня двадцать дукатов в первый день, зато на следующий день я спустил с него три шкуры, взяв с него сто пистолей.
Впервые услышав о намечаемой пирушке, граф Эберар заговорил о великолепном вине, бочонок которого он хотел послать своим братьям по оружию.
Бочонок прибыл, и все согласились, что в нем прекрасное испанское вино.
Вокруг стола собрались тридцать офицеров.
Ничто так не развязывает языки, как вино, молодость и война.
Говорили много, говорили без конца. Арман-Луи заметил, что граф Эберар слушал больше, чем говорил, и не жалел вина.
"Вот что странно!" - подумал г-н де ла Герш.
После двадцати пикантных любовных историй дошли до разговоров о шансах войны, в которую Швеция ввязалась.
Граф Эберар первым подвел их к разговору на эту тему, и его охотно поддержали. Щедрой рукой граф разливал всем испанское вино стакан за стаканом. Он хорошо пил, но слушал ещё лучше.
"Этого дворянина никто не уличит в болтливости," подумал Арман-Луи.
– Остров де Волен сдался без боя, как и остров Рюйген, на который мы высадились!
– сказал один драгун.
– И остров Узедом последовал тому же славному примеру, - подтвердил рейтар.
– Имперская армия не желает себе вреда, поэтому и отступает, - добавил кирасир.
Граф Эберар слегка побледнел и, сказал:
– О! Вы закончите тем, что сразитесь с ней!
– Да услышит вас Бог!
– воскликнул Рено.
– Я приехал сюда, чтобы схватиться в рукопашной... Если она будет все время отступать, эта невидимая армия, нам придется бросить наши шпаги и взять хлысты!
Г-ну де ла Герш показалось, что граф Эберар едва сдерживал ухмылку.
– Э! Полноте! Возможно, это будет неосмотрительно!
– заметил ему он.
– Докуда же, как вы думаете, любезный наш генерал, доведет нас король?
– задумчиво спросил Рено.
– До Праги!
– ответил один.
– Может, и до Мюнхена или до Аугсбурга!
– предположил другой.
– Да нет же! Я надеюсь, что он остановится только в Вене!
– возразил третий.
Глаза графа Эберара метнули молнии.
– Вена далековато, господа!
– сказал он.
– Ну так что ж! Граф де Турн туда прекрасно добрался с богемцами! Почему королю Густаву-Адольфу не пойти туда со своими шведами?
– Вот и герцог Померании Божислав Четырнадцатый уже ведет переговоры.
– Он ведет переговоры?
– вскричал граф Эберар, привстав.
– Он делает больше: он капитулирует.
– Вы в этом уверенны?
– спросил граф, и, увидев, что все взгляды повернулись к нему, снова медленно сел.
– Новость пришла оттуда в штаб-квартиру сегодня утром. Завтра город Штеттин должен открыть нам свои ворота.
– Это место снабжения продовольствием нашей армии, господа! Выпьем за наш первый успех!
– сказал один из собутыльников.
– Я собирался вам это предложить!
– улыбнулся Рено. Снова наполнили стаканы; когда они были опустошены, тот, что принадлежал графу Эберару, был ещё полон.
– Вот так так!
– удивился Арман-Луи, все время наблюдавший за ним.
– Признаться, господа, эта война заявляет о себе грустно!
– продолжал г-н де Шофонтен.
– Все это выглядит довольно жалко. Уже захвачены три острова, оккупирована одна провинция, один город сдался - и при этом ни единого удара шпаги!.. Это плачевно. Кой черт?! Есть же все-таки у императора Фердинанда какие-то генералы?!
– Ну да, разумеется!
– сказал граф Эберар.
– У него есть герцог де Фридленд.
– Граф де Тилли!
– И Торквато Конти!
– Еще у него есть великий маршал империи граф де Паппенхейм!
Граф Эберар посмотрел на собеседника.
– Тот, кого в Германии называют Солдат?
– проговорил Рено.
– Точно, - ответил граф Эберар.
– И немцы, которые воевали под его командованием, уверяют, что он заслужил это славное имя.
– Ну, я тоже видел его однажды, уже давно... Я встретился бы с ним снова лицом к лицу, - улыбнулся Рено.