Улыбка бешеной собаки
Шрифт:
– Мы вправе потребовать от него к тому же возмещение материального ущерба, - высказала новую здравую мысль Олька.
– А что? Можно даже добиться, чтобы он заплатил Ледику за лечение - у нас в лицее все уши прожужжали, что надо учиться отстаивать свои права. Сейчас лекарства всякие вон как дорого стоят, особенно уколы...
– Не нужны мне никакие уколы!
– взмолился Ледик.
– А иначе припугнем, что подадим на него заявление в милицию. Я знаю главное, нужно пройти медицинское освидетельствование,
– А деньги потратим все вместе, - тут же подхватил её мысль Кир, в который раз удивляясь, как приятно все же иметь дело с умным, знающим человеком, который обучается в лицее, причем в специальном классе с юридическим уклоном - Тут и на пепси хватит, и на мороженое, и на снасти новые, на все... Даже мне на татуировку.
– И на книги, - кивнул Ледик.
– А ты, укушенный, тоже, что ли, с нами пойдешь? Не забоишься?
Ледик вздохнул, но потом посмотрел на Ольку, и кивнул. Ему не хотелось перед сестрой, пусть даже и троюродной, выглядеть окончательным трусом и неудачником.
И особенно показаться больным - а то ведь, чего доброго, и правда его силой потащат в медпункт.
Согласие Ледика оказалось весьма кстати - втроем на подобные переговоры отправляться всегда было как-то сподручнее. Тогда все будет выглядеть, как положено - пострадавший и свидетели. Тем более, прежде, чем потребовать денег или хотя бы публичных извинений Ледик должен был продемонстрировать деду свою рану, даже если тот начнет притворяться не только глухим, но ещё и слепым, чтобы разговор получился более предметным и деловым.
Кир прикинул, в какую сторону направился незнакомый старик со своей злополучной собакой, и сразу же догадался, где их можно будет наверняка отыскать.
Если ещё подальше пройти вдоль берега, а потом слегка углубиться в лес, то вскоре можно наткнуться на бывшую заводскую турбазу "Осинка", от которой давно уже осталась одна облезлая вывеска. Сначала, поговаривали, обанкротился завод, а затем и пустующую турбазу в прямом смысле этого слова дачники растащили по досочкам, так что уцелел там всего один домик - что-то среднее между длинным бараком и шалашом, сложенным из каких-то кизяков, камышей, подручных палок.
Кир знал, что зимой в этом домишке периодически ютились бомжи, которыми в прибрежном районе теперь стало принято пугать маленьких детей. Раньше малышей пугали волками, а теперь - бомжами, бродягами и ещё наркоманами. Но к лету вроде бы все пьянчужки и прочий сброд переселился поближе к дачным участкам и огородам, где было гораздо больше шансов поживиться чем-нибудь съестным.
Кир только теперь вспомнил, что недавно пацаны говорили, что в "хате", как они называли между собой последний домик турбазы "Осинка", снова кто-то поселился.
Но они не смогли ничего толком узнать, потому
"Ну точно - этот карлик-старик, и собака, все сходится," - решил про себя
Кир. А вслух спросил Ледика:
– А ты собаки снова не испугаешься? Может, я один быстренько сбегаю на разведку? А вы пока меня тут подождете, рыбу половите.
– Да какая рыба? Какая тут теперь может быть рыба?
– возмутилась Олька.
– Ну нет, я тоже должна пойти, и все выяснить. Без меня вы все равно ничего не сможете. Такие дела без юриста не делаются.
Кир должен был согласиться, что язык у него, в отличие от Ольки, не слишком-то хорошо подвешен.
– И потом - я хочу посмотреть в его наглые глаза, и добиться справедливости. Бросил покусанного человека, всего в крови, и даже не оглянулся. Полнейший беспредел!
– А мне уже все равно нечего бояться, - ответил за себя Ледик.
– Они, эти твари в разных обличиях и шкурах, никогда два раза подряд на одного и того же человека не кидаются. Закон такой. Я его давно изучил. Там много всяких своих законов. Ужас сколько.
– Где - там?
– не понял Кир, который уже обдумывал: какой дорогой лучше всего незамеченным пробраться к "хатке", и слушал речи москвича довольно рассеянно.
– Там. Везде, - неопределенно ответил Ледик, и передернул плечами, как будто бы ему неожиданно вдруг сделалось холодно.
– Ха, а давайте мы ему тоже отомстим - лодку отвяжем, пусть уплывет, вспомнил вдруг Кир про привязанную к коряге лодку старика.
– А можно и себе взять, сами будем кататься, рыбу ловить. Как раз, как ты говоришь - за моральный ущерб.
– Нет уж, я в эту лодку никогда в жизни не сяду, - наотрез оказался Ледик.
– И вообще - не трогай её лучше. Я чувствую, что нельзя. А то ещё хуже будет.
– Оставь как есть, - кивнула Олька.
– Это будет называться не компенсацией за моральный ущерб, а примитивным воровством. Нет, мы будем действовать цивилизованными способами.
– Куда ещё хуже?
– проворчал Кир, недовольный тем, что ему помешали осуществить справедливую месть, как ещё в одном, другом фильме, про киллеров, название которого он тоже позабыл.
Но на всякий случай он все же подошел и заглянул в лодку.
– Ну и корыто, - презрительно заметил Кир.
– Тут у неё днище все в заплатках, кое-как кусками резины залеплено. Наверное, старик свою лодку поэтому так свободно оставляет, что на такую посудину никто не позарится. Больно-то и хотелось связываться...
По тропинке, гуськом ребята тронулись в лес.
Первым шел Кир, за ним - Олька, позади всех хромал Ледик, то и дело болезненно морщась, когда ветки кустарника задевали за повязку на его покусанной ноге.