Улыбка Фортуны
Шрифт:
В лесу было тихо и тепло, когда он уходил с хутора, где это совершилось. Падали мокрые снежинки, и он им радовался — они скрывали следы его лыж. К утру он пришел под Пярну, к реке, и сидел у старого рыбацкого баркаса, наблюдая, как льдины в одиночку и группами стремились в море.
Льдинам предстояло превратиться в воду, но что предстояло ему, Серому Волку? Если превращаться — в кого? Если в человека,— как? Посмотрев на гнилой и дырявый, видавший виды старый баркас, он подумал о себе, что тоже, хотя и не стар еще, но уже дырявый и видавший виды, только баркас честно отслужил,
Он достал свои пистолеты и, немного поколебавшись, бросил их в реку. Оружия он больше носить не будет. Тем не менее, выбросив пистолеты, он себя почувствовал как-то неуверенно. Ведь до сих пор он полагался только на пистолеты. А теперь на что полагаться? Или бояться больше некого?
Но против правосудия с пистолетами не повоюешь. А потом, он устал бояться... Он вспомнил, как обычно поступали воры, убивавшие своих врагов в тюрьме или в колонии, — они шли на вахту и заявляли о себе. Может, и ему идти и заявить о ликвидации Ораса, может, это ему зачтется, ведь он бандитов убил?.. Эта мысль как пришла так и ушла; никогда никому он не скажет об этом, и эту тайну скроет болото. Навсегда. Чтобы не всплыли ни тайна, ни ненависть.
...Луна. Сугробов блеск звучащий. В недолгой и смятенной тишине последний волк из последней чащи скользнет, как призрак, в смутный мир теней... Какой короткой стала волчья ночь! Как бьют огней удары ножевые, какой вдали зловещий гул и звон, как вытесняет запахи живые привычная промышленная вонь! И затаилась быль, как будто небыль, в мертвящей и незнаемой тоске... Знать, чует — ждать недолго, до выстрела ли, до ножа...
Он смотрел на снег, снег был синий. Этот весенний снег был синий, да и воздух был синий; он обратил внимание, как красиво все вокруг, как покойно и чисто. Значит, даже снег может быть разноцветным...
И тогда он пришел в Таллин. Пусто было в душе, а если бы в ней звучала музыка, это были бы звуки вагнеровской «Гибели богов» или «Реквием», это был бы траур по собственной мятежной душе. Он шел сначала к Альме.
Двери ему открыл худой юноша в очках, в халате. На вопрос об Альме он сказал, что она умерла. И, обратив внимание на странное выражение лица Серого, юноша сочувственно спросил, кем ему Альма приходилась. И Серый сказал:
УЛЫБКА ФОРТУНЫ
Ахто Леви
Часть первая
ЧТО БЫЛО ПОТОМ
Прибытие
Рыжий и Серый
Застывшее время
Маленькие успехи
Кабинетная жизнь. Первая работа
Рефлекс авантюрной жизни
Обыкновенная жизнь
Сашко
Жизнь Серого стала кипучей и деятельной. Утром бегом на базу.
Рыжий пристроился
Аквариум
Весна
Семейные заботы. Самурай
Будни
Несостоявшаяся любовь
Решение
Часть вторая
ВЫБОР
В зоопарке
Первые шаги
Профессор Русаков и первые впечатления о странном мире. «Тихий уголок»
На приеме у министра
Квартира, гарнитуры.
Слава, личная жизнь.
Концентрат.
Посетители, в которых попробуй разберись...
Странные люди, странные дома, непонятные интересы и незаслуженные обиды
Серый обзаводится диковинами
Чебурашка
Письма
Только безнадежный эгоист пьет из родника радости в одиночку
Волчья ночь. Рассказ о том, как родилась и умерла ненависть
Родные места. Бессоница
Узнав, что похоронил Альму старый священник Альфред, Серый, не простившись с юношей, ушел, чтобы снова скитаться по городам, шататься по улицам, по ресторанам. Он узнал, что Этель вышла замуж, и не пожалел о ней. Он съездил к знакомым, хранившим часть его бумаг и писем, а также деньги на черный день, забрал их и продолжал турне по кабакам. Однажды вечером в узкой щели между деревянными заборами ему встретились трое.