Умножители времени
Шрифт:
"кружечки" и исторических экскурсов. Все эти рассказы, очень боюсь,
передаваемые из уст в уста, превращаются в мифы и легенды, обрастают
домыслами... Я из русских телепередач смотрю иногда программу "Гении и
злодеи" на телеканале "Культура". Уверяю вас, что если показывать девяносто
процентов незлодейских гениев и десять процентов гениальных злодеев, то
само название (рядом стоящие слова) косвенно будет зомбировать:
гениальность начнёт ассоциироваться со злодейством. И самые умные
"купятся", попадут в ловушку.
– Понимаю. То же с сочетанием "жидомасоны", - отметил Глеб.
– Совершенно верно! Так что я многого не поняла, не разглядела в моих
"гениях". И этот вечный алкогольный богемный чад! Опять раздражаюсь... Вы
знаете, я ведь уже аутист, человек искажённого восприятия. Мир меняется
очень быстро и не в моем вкусе. Нет, работу я свою знаю... Но... Но... я -
человек дождя, затяжного, трехвекового.
– Я помогу вам, вам и сестре выйти из-за стены, вы не будете желать
87
тёмного угла!
– Найдите могилу отца! Помогите! Я чувствую, Господи! Чувствую и
уверена, что решение есть и отец поможет!
– Мона крепко держала руку
Всеволожского.
Так крепко человек, падающий с обрыва, хватается за все, что попадет
под руку.
...Глеб Сергеевич приходил в замок каждый вечер. Эти вечера теперь
были более спокойными, в меру насыщенными прогулками по саду, короткими,
уже бесстрастными воспоминаниями Моны. Глеб не "педалировал" и почти
ничего не спрашивал. Когда Мона в очередной раз пожаловалась, что её
рассказы напоминают рваные, бессвязные пятна памяти, Глеб искренне
возразил, что эти "пятна", выразительнее томов истории, что он чувствует
"нерв" рассказов и те мыслеобразы, что рождает этот "нерв", дают достаточно
ясную картину. Глаза женщины были полны благодарности. Иногда они играли
в карты, дурашливо, смеясь над проигрышами и не замечая побед, или Мона
играла на рояле, или зачитывала Глебу отрывки из Агриппы, Парацельса и
других авторов. Тогда они уже серьёзно обсуждали прочитанное. А ещё Мона
показала ему два старинных пасьянса, а он показал, как играть в шахматы.
Однажды они вышли прогуляться за территорию замка. Шли по
мелколесью, вдоль ручья.
– Этот ручей я восстановила два года назад, - хвасталась женщина, -
здесь из земли бьют три ключа с чистой водой.
Вдруг она с вызовом и иронией посмотрела на Всеволожского и
спросила.
– Какую фигуру в плане, сверху, представляет этот ручей?
– Подкову!
– воскликнул, догадавшись, Глеб.
– На счастье!
Да, ручей подковой "обнимал" дом, и какая-то, ещё неясная линия жизни,
возможно, кольцо, а, возможно, спираль, делала этих двух людей ближе.
– Послезавтра, после завтрака, - она улыбнулась тавтологии, - мы
88
уезжаем с вами в Вену. Я обо всем договорилась с Йозефом. У нас ещё четыре
дня!
Глаза её светились.
– А если два дня - Вена, а ещё два дня - Прага? Я очень хочу с вами
побывать в Праге. В Вене я вообще не был, а в Праге - часто, но набегами на
день, - предложил Глеб.
– Отлично!
– она, как девочка, хлопнула в ладошки.
– Я обожаю Прагу!
...Последний вечер был омрачен звонком Таи. Она начала разговор
требовательно-допросительным тоном.
– Мне заведующий сообщил, что вы задерживаетесь в Чехии на четыре
дня. Мне вы так и не позвонили. Очевидно, есть причины? Впрочем...
– и после
паузы наигранно бодро, - я собираюсь, как только вы приедете тоже отдохнуть,
съездить в Китай. Я познакомилась, случайно, с одним интересным
человеком... Он писатель-документалист, китаевед, и он пригласил меня... в
командировку в Китай. Правда, повезло?!
– голос стал злым.
– Вы ведь очень
рады должны быть, что ваша аспирантка хочет добрать интересный материал
для диссертации. А когда вернусь, сразу уеду домой, в Академгородок, в
отпуск, там оформлю "кирпич", автореферат и подготовлю доклад. Зачем вам
мешать? Лето, отдых, романы...
Глеб Сергеевич собрался с силами и тоже наигранно-бодро ответил:
– Конечно, рад. Очень повезло. Удачи.
Всё!
Мона вежливо вышла из гостиной, когда гость разговаривал по телефону.
Но тот угнетённый, с опущенными плечами Глеб, который предстал перед ней,
когда она вновь вошла в комнату, буквально напугал её.
– Что? Близкие? Работа? Женщина?
– Женщина... На работе...
Мона с печальным видом присела на диван рядом с Глебом. Её
беспокоило, что это она виновата. Это она отбирает у этого чужого, но
89
ставшего дорогим, хорошего человека эту женщину. Не жену, но всё-таки. "Ту,
что даёт ему что-то... А он даёт Надежду мне".
Мона ошибалась. Женщины уходят сами. Своей тропой. И ясно ведь, что
у двадцатипятилетней Таи эта тропинка не рядом с колеёй Глеба Сергеевича -
шаг у них разный.
– Не могу припомнить точно, что сказал ваш приятель Ремарк по поводу
женщин...
– Глеб пытался "вырулить" ситуацию, опираясь на чужие цитаты и
свою притворную беспечность.