Унгерн: Демон монгольских степей
Шрифт:
Китайские власти Халхи но требованию японцев начали расследование «убийственного дела». Тогтохо пришлось бежать из становища. Вскоре он создал партизанский отряд, занявшись мщением китайцам. Грабя и убивая колонистов-ханьцев, беглый князь получил репутацию «непобедимого и храброго предводителя» монгольских конников.
Вскоре на него обратили внимание власти сопредельной, то есть российской, стороны. Отслеживание Событий в соседней Халке было для дальневосточного начальства делом служебным. Командир корпуса, охранявшего Восточную Китайскую железную дорогу (КВЖД) генерал-лейтенант Н.М. Чичагов доносил по команде следующее:
«...У воинственного князя Тогтохо создалась репутация борца за попранные права монгол и истребителя китайцев, отнимающих у кочевников лучшие земли».
В городе на Неве, прежде всего в Министерстве иностранных дел, решили поддержать антикитайское восстание Тогтохо. Штаб Иркутского военного округа выделил для него 500 берданок и необходимый запас патронов. Генерал-лейтенант Чичагов направил в повстанческий отряд своего связного — русского офицера Тубанова. Всё это делалось, по понятным мотивам, в глубокой тайне от китайских властей.
Были ли оправданы реалиями такие действия российской стороны? Достаточно ясный и полный ответ на этот вопрос даёт секретное письмо начальника российского Генерального штаба генерала А. 3. Мышлаевского Управляющему Министерством иностранных дел С. Д. Сазонову, датированное 10 августа 1909 года:
«Колонизаторская политика Китая в Монголии несомненно уже теперь наносит крупный ущерб нашим экономическим интересам, а в случае вооружённого столкновения с Китаем изменит в весьма невыгодную для нас сторону и стратегическую обстановку на вероятном театре войны. Поэтому все препятствия, встречаемые Пекинским Правительством на пути насаждения вышеуказанной политики, казалось бы, должны быть нами приветствуемы».
Секретное письмо генерала Мышлаевского и твёрдая позиция Сазонова возымели своё действие. Начальник Генштаба имел в «монгольском вопросе» твёрдую позицию: всё, что ослабляет позицию Китая во Внешней Монголии, в том числе и восстания местных жителей, должно поддерживаться Российской империей. Царское правительство после проигранной русско-японской войны и утратой многих позиций в Маньчжурии взяло твёрдый курс на превращение Халхи в сферу своего влияния. В столичном городе на берегах Невы бытовало мнение:
— Государственная граница в Сибири должна прикрываться и с внешней стороны. В самой Халхе...
У 49-летнего мятежного князя Тогтохо (преклонный возраст для жителей Халхи в то время) нашёлся способный помощник в лице 19-летнего Баяр-гуна. Именно на него были возложены обязанности налаживания контактов с русскими военными. Он ездил на переговоры с ними в Читу и Харбин, перевозил оружие и патроны.
Китайские войска приложили немало усилий, чтобы стеснить действия отряда Тогтохо. Тот под постоянным давлением врага был вынужден весной 1910 года уйти из родных степей в Россию, отдавшись под покровительство русского царя. Разрешение на то он получил официальное. Партизанский отряд в числе 48 человек, не считая членов княжеской семьи, перешёл русскую границу у казачьего посёлка Ново-Дурулгуевский. С собой тогтоховцы привели 200 запасных лошадей и несколько повозок награбленного у китайских колонистов добра.
На новом месте Тогтохо и Баяр-гун рассорились из-за военной добычи, и особенно из-за лошадей. Забайкальскому военному губернатору пришлось поселить их в разных местах: князю отвели 300 десятин земли в Верхнеудинском уезде, его заместителю — 50 десятин под Читой. Однако проживать в российских пределах им пришлось недолго.
В первый день декабря 1911 года князья-ваны и ламы Халхи провозгласили независимость Внешней Монголии Китая. Тогтохо и Баяр-гун незамедлительно вернулись на родину. Первый из них получил назначение начальником гарнизона Урги. Тогтоховские цэрики несли охрану личности Богдо-хана и его дворцов. Баяр-гун, создав собственный отряд, сражался с китайскими войсками в Кобдском округе.
...Прочитав сообщение о военных событиях в Кобдо, Унгерн немедленно подал рапорт с просьбой откомандировать его в Монголию одним из инструкторов созданной в Урге военной школы. Вскоре приходит вежливый, но твёрдый отказ. Скорее всего отказ последовал из-за не самых «блестящих» характеристик казачьего офицера. Тогда сотник Роман фон Унгерн-Штернберг совершает поступок, удививший многих его знающих людей.
Он подаёт в июле 1913 года прошение на Высочайшее имя об уходе в отставку, решив поступить, как частное лицо, добровольцем в монгольскую армию, о которой имел пока весьма смутное понятие. Свою просьбу на имя императора сотник фон Унгерн-Штернберг мотивировал так:
«Расстроенные домашние обстоятельства лишают меня возможности продолжать военную Вашего Императорского Величества службу...»
Путь прошений в далёкий от Благовещенска Санкт-Петербург всегда был долог по времени. Унгерн торопится: монгольско-китайская война может завершиться без него. И тогда Прощай романтические мечты о военной карьере на Востоке. Никакие духи, о которых говорил ему схваченный сибирскими стрелками хунхуз, не помогут. Ни добрые, ни злые.
Барон во второй раз поражает полковых офицеров-амурцев. Не дожидаясь положительного решения на своё прошение, казачий сотник оставляет Благовещенск «самочинно». То есть отправляется в отставку без мундира и пенсии. Унгерн торопится в Монголию. А приказ о его отчислении в запас пришёл в штаб Амурского казачьего войска только через полгода, когда сотника в Благовещенске уже и след простыл.
След Унгерна отыскался в монгольских степях, в городе Урге. В конце августа 1913 года туда приехал Алексей Бурдуков, один из тех русских люден, что постоянно проживал в Монголии и вёл в ней торговые дела крупной сибирской фирмы. В Улясутае он зашёл в российское консульство, чтобы ознакомиться с новостями. А заодно и узнать, нет ли каких-либо поручений: он ехал в Кобдо на северо-западе Халхи и мог бы взять с собой консульскую почту.
Бурдукова встретил сам ургинский консул Вальтер, Они разговорились, поскольку знали друг друга достаточно хорошо:
— Как ваши дела в фактории, господин Бурдуков?
— Да неплохо. Земли на реке Хангельщик много. Так что понемногу расширяемся.
— Не откажите консульству в очередной услуге?
— О чём речь. Готов выполнить любую вашу просьбу, господин Вальтер. Письма и посылки в Кобдо? И опять целый вьюк.
— Да, всё то же. Но я бы попросил вас на несколько дней задержаться в Улясутае.
— Для чего, извольте спросить?
— Я дам вам в дорогу интересного спутника.