Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни
Шрифт:
Штатным сотрудникам Бригама раз в год присуждается почетная премия, которая называется «Премия за выдающийся вклад в клиническое образование имени Джорджа У. Торна» в честь легендарного бывшего главврача больницы Бригама, который сделал незаурядную карьеру и был личным врачом президента Джона Ф. Кеннеди. Ее присуждают какому-нибудь врачу или медсестре. В голосовании участвуют все сотрудники больницы, кроме главврача и его заместителя. Когда я в 1985 году начал участвовать в тамошних утренних конференциях, то поставил себе цель когда-нибудь заслужить эту награду, хотя прекрасно знал, что ее дают исключительно штатным сотрудникам больницы. Однако мне ее присудили уже в первый год.
Это был тот самый год, когда Дипак в один прекрасный день позвонил нам и сказал, что закрывает частную практику и начинает работу под руководством Махариши Махеша Йоги в Аюрведическом центре в городе Ланкастере в штате Массачусетс. Я-то считал, будто неплохо знаю своего брата, однако это решение застало меня врасплох. Дипаку всегда нравилось, так сказать, раздвигать стены силой мысли, но при этом он предпочитал не выходить из комнаты. А тут — совсем другое дело. Он отказывался от самой сути своей карьеры — от того, что много лет учился на эндокринолога. Он отказывался от научной работы, от официальной медицины, чтобы практиковать совсем другие методы лечения, которые многие из нас назвали бы народными. Обсуждать это решение с братом было не мое дело, все зависело от них с Ритой, и он твердо стоял на своем.
При всем при том практика у Дипака процветала, с какой стороны ни взгляни, особенно с точки зрения качества лечения. В его кабинете постоянно толкались студенты-медики из медицинских школ при Бостонском университете и Университете Тафтса, так что в его частной практике, несомненно, присутствовала и академическая наука. Жизнь у Дипака была прекрасно налажена, семья ни в чем не нуждалась. А подобное решение грозило все изменить.
Это был очень смелый шаг. К тому времени мы с Амитой уже года два регулярно занимались медитацией и понимали, как это полезно. Трансцендентальная медитация по сути своей предполагает, что надо сделать ее неотъемлемой частью своей жизни, но не жизнью как таковой. А Дипак, похоже, решил как раз строить на ней всю свою жизнь. Но когда мы говорили о медитации, я видел, какую радость она ему приносит, видел, что это его страсть. Дипак всегда любил находить нехоженые пути. Мне вспомнились слова, которые приписывают Эмерсону: «Не иди туда, куда ведет дорога. Иди туда, где дороги нет, и оставь свой след». Да, Дипак, конечно, из тех, кто оставляет следы.
Когда я с некоторым сомнением в голосе заметил, что его решение меня тревожит, Дипак сказал:
– Я же буду следить, чтобы срок действия моей врачебной лицензии не истекал. А значит, всегда смогу вернуться.
Среди моих любимых афоризмов — высказывание датского философа и теолога Серена Киркегора: «Совсем не рисковать — значит иметь ужасную возможность потерять то, что не потеряешь, рискуя… — себя самого». [3] Мне всегда казалось, что всякий, кто отваживается преобразовать собственную жизнь, преодолеть серьезное препятствие или выйти в лидеры — человек на диво храбрый. И вот такой шаг решил сделать мой брат. Мы все, конечно, любили его и поддержали его решение, но мне это далось не без трепета.
3
Пер. С. Исаева.
17. Там, где дороги нет
Дипак
Взявшись за то, чтобы поставлять на Запад пророков, Индия ступила на скользкий путь. Нужно было соблюсти тонкое равновесие между мудростью и чудесами. Некоторые гуру охотно ударялись в ту или иную крайность. Чудотворство — это самая суть индийской атмосферы. В соседнем святом месте всегда найдется праведник, творящий немыслимое — вплоть до того, что оживляет мертвых. Кое-кто не вкушает пищи и питается исключительно праной, жизненной силой Вселенной. И очень многие исцеляют прикосновением.
К несчастью, когда я был маленьким, мне не довелось встретить ни одного человека, который сам, лично был свидетелем чуда. Отец обратился к западной философии еще до моего рождения. Всерьез относиться к чудотворцу для него было просто неприлично. А Махариши подарил мне новую идею: медитация — простой практический прием, позволяющий изменить состояние сознания. Однако к этому времени Запад уже требовал, чтобы гуру приносили ему немедленные результаты. Один циничный наблюдатель прозвал это «карма-колой».
Нас с Ритой пригласили познакомиться с Махариши зимой 1985 года, и мы поехали на машине в Вашингтон на конференцию, куда созвали тех, кто практикует медитацию, со всей страны. Сам Махариши приезжал в США все реже и реже. К этому времени мы занимались медитацией уже четыре года. Я мог поручиться, что трансцендентальная медитация — это весьма действенный метод, потому что у меня накопилось предостаточно доказательств. Наши снисходительные друзья-индийцы пожимали плечами: «Что ж, хорошо, если тебе это подходит». При этом подчеркивалось слово «тебе» — и понятно почему. Они хотели, чтобы их оставили в покое. Однако меня это открытие преисполнило энтузиазма. Да, при помощи мантры, которую мне дали, мне без труда удавалось добиться душевного покоя. Да, я бросил пить и курить. Повседневная жизнь стала проще, стрессов — меньше. К сожалению, одна из причин, по которой трансцендентальная медитация стала лишь временным модным поветрием — по крайней мере, на рынке поп-культуры — состоит в том, что ее польза и результаты оказались недостаточно броскими.
Западные ученики хотели, чтобы гуру показывал им чудеса и сохранял богоподобную безупречность образа, лишенного человеческих слабостей. Соответствовать подобным стандартам невозможно, потому-то и началась обратная реакция. Отчасти это было искушение успехом. Запад обеспечивал преуспевающим гуру роскошную жизнь, а также армию преданных последователей, готовых на все ради своего учителя. Некоторых гуру обвиняли в сексуальном разврате. Слухи о чудесах, которые они творили, оказывались сильно преувеличенными, и их быстро разоблачали.
Как-то раз я оказался в самолете рядом с американской супружеской парой, собиравшейся провести некоторое время в ашраме своего гуру на юге Индии. Несмотря на то что мне тогда страстно хотелось говорить о трансцендентальной медитации со всеми подряд, я все же воздерживался от игры «мой гуру лучше вашего». Однако эта пара рассказывала совершенно поразительные истории.
– Его фотография стоит у нас на камине, — сказал муж. — Мы каждый день совершаем перед ней пуджу, а в ответ приходит… всякое.
– Что всякое? — спросил я.
– В основном священный пепел, — ответил муж. Распространенное в Индии благословение — помазать лоб преданного ученика пеплом.
– Но иногда не только это, — поспешно добавила жена.
– Например?
– Один раз золотая цепочка. Другой — золотые часики.
Это появлялось из ниоткуда, уверяли супруги. Индийские мессии по части чудес не уступали своим христианским соперникам — и даже опережали их, ведь их чудеса происходили прямо у тебя в гостиной, вдали от самого пророка. Преданным последователям подобных гуру не приходилось жалеть, что они не жили две тысячи лет назад и не видели своими глазами, как Христос шел по водам Галилейского моря.