Урга и Унгерн
Шрифт:
– А по каким документам вы въехали в Халху?
– Мои документы были утеряны. Меня не впускали в Монголию, но я сумел пробраться, дав на таможне взятку, так многие тогда делали.
– Какой вы находчивый! Продолжайте.
– Прибыл в Ургу, пошел в консульство просить, чтобы мне сделали документы с китайской визой для выезда в Маньчжурию.
– Выдали вам документы?
– Нет.
– Почему же?
– Консул заподозрил меня в том, что я большевистский агитатор, и отказал. Я был вынужден остаться в городе.
– Как интересно! А на каком основании он вас заподозрил? Может быть, у вас все-таки были документы? Большевистская ВЧК выдавала командировочные удостоверения для проезда в Монголию в огромном количестве. Своим агентам. Вы были агентом ВЧК?
– Нет, не был.
– Ну, может быть, как многие другие, дали взятку для получения документов от ВЧК? Не стоит этого стыдиться, многие так делали. Тут нет ничего предосудительного.
– Нет, я не давал взятку ВЧК.
– Странно, с вашим-то умением… На границе ведь дали, отчего тут не дали?
– Может быть, и дал бы, но для этого нужно было застрять на некоторое время в Иркутске, а тратить время я не хотел.
– Хорошо. Но согласитесь, как-то нелогично выходит. Консул заподозрил в вас большевистского агитатора и вместо того, чтобы выдворить поскорее и подальше, оставил вас в Урге.
– Наверное, в консульстве есть какой-то порядок процедур, который предписывает поступать таким образом, я не знаю.
– Есть такой порядок. И он предписывал ваше выдворение из Монголии в Россию. Отчего же вас не выслали?
– Не только меня. Поток беженцев с севера шел приличный. Думаю, что было просто не до меня, с учетом того, что происходило в те месяцы. Большевики, китайцы, а потом и Унгерн с Азиатской конной нагрянул.
– Нагрянул, да… А вы что в это время делали?
– Сидел в тюрьме.
– Как интересно! И за что?
– Меня после первого неудачного штурма без объяснения причин отправили в тюрьму, как и многих других русских.
– Китайцы тоже считали вас неблагонадежным?
– Наверное.
– Волков, Вольфович, Парняков, Бурдуков… Кого из перечисленных людей вы знаете?
– С Бурдуковым, если вы, конечно, имеете в виду Алексея Васильевича, я сидел в тюрьме. С ним немного знаком. Про Парнякова слышал, остальных не знаю.
– А что вы про Парнякова слышали и от кого? – Сипайло оживился, глаза его забегали, а движения вдруг стали чрезвычайно суетливыми.
– Ну, слышал от господина Торновского, он тоже сидел в тюрьме со мной. Рассказывал, что Парняков вроде как священнослужитель, который симпатизирует большевикам. Вроде как ячейка у них в Урге была.
– Кто входил в ячейку?
– Торновский об этом не говорил, да и разговор вскользь зашел, я не обратил внимания даже.
– Про Чайванова разговоров не было?
– Не помню про такого.
– А где теперь этот Торновский?
– Не знаю, его за пару недель до штурма забрали, после этого о нем ничего не слышал.
– Скажите, а вас Парняков, случаем, не знает?
– Да откуда ему меня знать-то? Мы же с ним не общались.
– Давайте проверим, он у меня сейчас в подвале сидит. Сходим скоренько?
– Если настаиваете, можем, конечно, сходить.
Сипайло, прищурившись, смотрел мне в глаза. Очевидно, о чем-то размышлял.
– Хорошо. С большевиками вы, значит, никаких отношений не имели?
– Нет.
– А с китайским правительством в Урге?
– Тоже не имел.
– Тоже не имели… Ну и у меня вопросов к вам больше не осталось! Тут Дедушка пишет, что вам нужно документы выдать и оружие. С документами все понятно, а вот оружие какое вам выписать? Вы что предпочитаете – наган или, может, систему Маузера?
– Не знаю, я не стрелял никогда. Давайте что попроще.
– Ну тогда револьвер вам больше подойдет, у меня тут есть несколько моделей «83», они без самовзвода, но вы же как работник тылового штаба стрелять все равно будете редко, так что привыкнете.
– Как скажете…
Сипайло утвердительно кивнул и, попросив подождать, вышел из кабинета. Минут пятнадцать его не было. Вернулся он с револьвером и коробкой патронов к нему. Показал, как пользоваться наганом с учетом особенностей модели «83».
– Вы потренируйтесь в стрельбе, чтобы уверенность была в оружии. Если хотите, приходите вечером. У нас тут партия расстрельная готова, вот сможете по живым, так сказать, мишеням потренироваться. – И Сипайло начал хохотать своим неприятным истерическим смехом.
– Да нет, спасибо. Я потом потренируюсь сам.
– Ну, сам так сам. Вот вам бланк представления, моя подпись и печать стоят, должность я вашу не вписывал. Передайте барону, он завизирует и впишет ее. Вроде бы и все. Да, чуть было не забыл. По большевикам Унгерну сообщите, что ближе к ночи я ему лично доклад сделаю! Под наган кобуру себе на складах подберите, а то потеряете.
– А подпись где-то о получении оружия нужно ставить?
– Ивановский, не марайте попусту бумагу! У нас в дивизии все просто, без лишней канцелярщины, Дедушка ее терпеть не может, учтите это!
Закончив все дела с Сипайло, я вернулся в штаб дивизии. Унгерн был еще тут, мне навстречу вылетели какие-то казаки, один из них держался обеими руками за голову. Из юрты доносились проклятия и громкая ругань. Барон был не в духе. Заходить к Дедушке в такой момент совсем не хотелось, но я заставил себя набраться смелости и, решительно отворив двери, вошел внутрь.