Уроки гнева
Шрифт:
И тут страх, источаемый хозяином, резко пошёл на убыль.
— Так. А теперь скажи мне, кто ты? — Прозвучало это странно, словно толстяк плохо владел губами и языком. И ещё, как сообразил Гес с запозданием, теперь хозяин магазина сказал это сам, а не через какие-то хитрые устройства, которых вокруг было с избытком. — Кто? Даже парни Тура не настолько круты, чтобы проходить сквозь двери из синестали.
— Неверный вопрос.
— И вправду. Что тебе нужно от меня?
— Поговорить.
Туша в кресле заколыхалась, затряслась, как студень (каковым, собственно, и была). С безотчётной тревогой Летун вслушивался в скрипучие неравномерные звуки, слегка — именно слегка — напоминающие кашель, пока не понял, что толстяк-хозяин просто-напросто смеётся.
Странные звуки прервались внезапно. Как отсекло.
— Да ты остряк, каких мало, парень. Ладно уж, говори…
— Что он там делает столько времени?
— А я знаю? Может, он не любит, когда его видят с орбиты.
— Думаешь, он в состоянии распознавать спутниковое наблюдение?
— Ну, это было бы уже как-то слишком…
— Вот что. Вызывай глайдер.
— Что ты собираешься делать?
— Увидишь. Подстраховка будет на тебе.
— Ты собираешься идти ТУДА?
— Идею подал ты.
— Но…
— Не думаю, что он сразу бросится отгрызать мне голову. Даже если он дикарь, то вполне разумный дикарь. В отличие от многих других.
— Это намёк?
В ответ — молчание.
Толстяк снова принялся издавать неприятный трясущийся смех. Он даже немного отъехал от стола, который перед тем таранил спинкой кресла.
— Ты вообще представляешь, чего просишь?
— Смутно.
— Смутно! Это — аппаратура высочайшего класса, такое могут себе позволить едва ли два-три человека из десяти тысяч! Впрочем, цена необходимых железяк — ещё не самое важное. Калибровка, подбор и интеграция нужного софта, контроль "плотных" процессов в реальном времени… Для такого нужна либо спаянная команда специалистов, человек семь-десять, либо искин именного уровня. Ты знаешь, каково соотношение сигнальных и шумовых процессов в наших мозгах? Знаешь, каково очищать этот самый сигнал от разной шелухи?
— А если брать только сенсорную информацию? Как в вашем шлеме.
На этот раз Толстяк не рассмеялся.
— Кто дал тебе наводку, парень? — спросил он шуршащим голосом. — Как ты вообще вышел на меня?
— Случайно. Совершенно случайно.
— Я не… — Молчание. — Ну и ну. А ведь всё-таки верю. Ты не шуруешь ли под моей старой мягкой черепушкой?
— Как я могу?
— А как ты можешь проходить сквозь стены? Всё это можно объяснить, только если ты…
Толстяк дёрнулся. Поздно. Вместо меню специального модификата операционной системы перед его глазами расплылся цветной калейдоскоп. Белые, алые и зелёные пятна кружились, меняя размеры, вокруг некой точки… вот только вычислить, какой именно, никак не удавалось. Вроде бы всё на виду — а всё-таки не поймаешь. И чем больше стараешься, тем сложнее узоры…
Толстяк попытался шевельнуть руками. Руки исчезли. Исчезли ноги, грудь, лицо, вообще всё тело. А поток мыслей свернулся в узловатый жгут, и Толстяк забыл, что тело у него есть. О кодах уничтожения системы, даже о самом существовании системы он забыл ещё раньше. Его сопротивление — грубое, инстинктивное и беспомощное, как тонкий трепет мотылька со смятыми крыльями — прекратилось. В чистой пустоте, где оказались его следы, не было привычных опор.
Но потом опоры появились. Мысль, ухватившись за них, снова начала расправляться, устремляясь к прежней сложности. Разрастаясь на богатом перегное памяти, она восстанавливала цепочки логических связей, осторожно нащупывала мир вне замкнутой реальности эго. Сознание возрождалось тоже.
Вот только сознание Толстяка не было прежним. Его заменило нечто иное: суррогат, протез настоящего сознания, лишённый многих важных свойств. Можно сказать — хотя такая трактовка и страдала однобокостью — что Толстяк спал и видел сны…
Чужие.
Глава девятнадцатая
Покинув "1000 приятных мелочей", Эхагес пошёл дальше, обременённый новыми заботами и грузом новых знаний. Он использовал свои скромные умения целителя не самым чистым и не самым красивым способом, да и удовольствия от этого не получил, но…
Не мог же он просто стоять и смотреть, как Толстяк от страха делает глупости! А так всё в порядке. И польза, пусть небольшая, но есть.
"Выходит, даже здесь, на верхних гранях, встречаются магически одарённые… ну что ж, вполне понятно и естественно. Но почему этих "эсперов" так боятся? Или страх перед ними — ещё одна личная фобия Толстяка?
Неважно. Всё равно дюжина лучших "эсперов" не сравнится по силе с одной сельской ведьмой, наполовину шарлатанкой и ещё на треть — травницей-знахаркой. Если я понял верно, эсперы не владеют системой — даже понятия о ней не имеют. Не видят "моря и потока", не разбираются в себе… что очень странно, но это всё — не моя забота".
Взгляд Летуна задержался на стаде ярких круглых столиков, опекаемых парой здоровенных зонтов. Кажется, здесь должны были поить и кормить всех желающих. Славно. И весьма кстати. Неприхотливость хороша, как большинство иных добродетелей, в одной упряжке с умеренностью; а меж тем у Геса во рту не было ни крошки, ни даже росинки уже целых… целых… ого!
Действительно, весьма кстати.
Профессионально любезная пухлая девица, обслуживавшая стадо столиков, обрадовалась клиенту. Правда, на меч косилась всё равно. Но лишних вопросов не задавала, только трещала что-то о "дне натуральных продуктов" от какой-то там фирмы. Эхагес махнул на это рукой и предоставил девице полную инициативу, ограничив её только в количествах еды и напитков. Его желудок не отличался эластичностью желудка рыбы-шар.
События отпустили Летуну на вдумчивое ублажение голодающего организма почти сорок минут. Королевская щедрость… или аванс? Как бы то ни было, аванс этот был принят, пропит и проеден, после чего за спиной у Летуна обозначились две уже знакомых личности.
Веррим и Чосс.
— Присаживайтесь, — сказал страж, не поворачивая головы и указывая подошедшим на цветные ажурные стулья. Поколебавшись, седой со своим спутником приняли предложение. Чосс, разместившись по левую руку от Геса, вперил в него как бы рассеянный, как бы полусонный немигающий взгляд сквозь дымчатое стекло очков. Веррим, сев и аккуратно вытянув длинные ноги, с нескрываемой брезгливостью оглядел остатки бесплатного пиршества. Подскочившей девице он протянул некий мелкий предмет и осведомился барственно:
— У вас найдётся два стакана настоящего вирельского сока? Без консервантов, разумеется.
Девица кивнула. Развернувшись, она сморщила нос, но заказ доставила быстро. Два стакана — тонкостенные, прозрачнее слезы — на две трети были полны чуть мутноватого сока, похожего цветом на крепкий зелёный чай. Один стакан седой взял сам, другой, перегнувшись через стол, поставил перед Эхагесом.
— Рекомендую.
Летун изучил предложенное бесплотными пальцами тонких чувств. Понюхал. Взял в рот, покатал на языке. Проглотил. И заметил: