Урожай ядовитых ягодок
Шрифт:
– Простите, девушка, – раздалось сбоку, – это не вы потеряли?
Я повернула голову. С правой стороны от меня сидел довольно приятный мужчина лет пятидесяти пяти. Незнакомец был одет в хорошо отглаженные брюки, светлую рубашку-поло и мягкие замшевые ботинки. Его лицо украшала улыбка, и пахло от дядьки не перегаром и табаком, а хорошим одеколоном и мятной жвачкой.
– Не вы потеряли? – повторил он и сунул мне под нос нечто, оказавшееся при ближайшем рассмотрении дамской кожаной перчаткой, отличного качества, на белом кроличьем меху.
– Нет, – ответила я и отвернулась.
Но не успели мысли потечь в нужном направлении, как сосед по скамейке предпринял новую попытку.
– Посмотрите повнимательней, может, все-таки ваша?
– Нет.
– Вы уверены?
– Послушайте, сейчас невероятно жаркий апрель, прямо африканский какой-то, я не ношу в такую погоду перчатки на меху и сомневаюсь, чтобы кто– нибудь из нормальных женщин надел подобное.
– Извините, мне показалось, перчатка выпала из вашей сумки.
– Нет!
– Некоторые сдают вещи в химчистку, я подумал, что вы везете туда зимние вещи…
– В крохотном ридикюле? Да туда кошелек едва входит.
– Простите.
– Ничего.
– Хорошая погода сегодня, – завел разговор мужчина.
– Просто прелестная, – фыркнула я, – дождь стоит стеной.
– Да, действительно, но, похоже, завтра разойдется. А вы с работы едете?
Очевидно, мужику скучно, и он прикалывается к женщинам.
– Да, – достаточно резко ответила я, – со службы, устала, присела отдохнуть, а тут вы…
– Тоже в выходной работал, – грустно ответил приставучий собеседник, – дома меня никто не ждет, между прочим, имею отдельную трехкомнатную жилплощадь и не женат.
К платформе с грохотом подкатил поезд, я ринулась в открытые двери, очень не люблю, когда представители противоположного пола начинают ко мне приставать на улицах. За кого они меня принимают? Приличная женщина никогда не станет разговаривать с незнакомцем. Все детство Раиса внушала мне:
– Имей в виду, мужики гады. Им от нас только одно надо.
– Что? – как-то поинтересовалась я.
Раиса окинула меня взглядом.
– Вот перейдешь в пятый класс, объясню, а пока запомни крепко-накрепко: подойдет к тебе кто на улице, начнет предлагать конфеты, деньги или игрушки, сразу ори: «Помогите, милиция!» Упаси тебя бог с кем пойти, узнаю, убью!
– Только дяденек бояться, – решила я уточнить, – или тетенек тоже?
– Всех, – рявкнула мачеха, – знаешь, какие маньяки встречаются? Жуткое дело.
Разговор происходил в деревне, куда Раиса увозила меня на лето к своей матери, глубокой старухе. Та, чтобы заработать, сдавала полдома дачникам. В то время у нее жила милая молодая женщина с девочкой моих лет, семилетней Ксюшей. Мы играли вместе и однажды без спроса убежали на целый день в лес. Вечером разъяренная бабка отходила меня крапивой, потом, пожалев, дала шоколадку «Аленка» и пояснила:
– Для твоей пользы отлупила. Не носись одна в лес, там маньяки ходят, живой не вернешься.
Красивое слово «маньяк» употребляла и Раиса. Я постеснялась спросить у мачехи и бабки, кто это такой. Мы с Ксюшей, которой тоже основательно досталось на орехи, решили, что маньяк – особо опасное животное, нечто вроде лося с рогами, копытами и крепкими зубами. В лес мы больше не совались, играли на огороде. Бабка иногда выглядывала из окна кухни и спрашивала:
– Не ушли никуда? Молодцы, будет вам за хорошее поведение пирожное.
Мы радостно неслись в избу. Старуха вытаскивала батон белого хлеба, отрезала толстые куски, щедро мазала сливочным маслом, посыпала сахарным песком, протягивала нам «пирожное» и приговаривала:
– Оно хорошо, когда дома мужиков нет. Хоть и тяжело в хозяйстве, зато сахар на самогон пускать не надо, вам угощенье выходит. Ешьте, ешьте, хорошим девочкам господь сладкое посылает, а непослушных маньяки забирают.
Хлеб был свой, бабка выпекала его в русской печке, масло от собственной коровы имело совершенно особый вкус и запах, ничего вкусней в своей жизни, чем то деревенское «пирожное», я больше никогда не ела. Пробовала потом в городе соорудить это нехитрое угощение, но мигом разочаровалась. Потом пошла в школу, и одноклассницы быстро объяснили мне, кто такие маньяки и чего мужчины хотят от женщин. Помню свой ужас и первую мысль, которая пришла в голову: «Ну, девчонки врут! Такого не может быть».
Мне больше по душе пришлись разъяснения Раисы, которая сообщила:
– Дети получаются от таблеток. Съешь розовую, девочка завяжется, а от голубой мальчик получится.
Несмотря на дворовое воспитание и почти полную бесконтрольность, я была страшно наивна. А может, раньше двор был другой. В нашем мужики, стучавшие домино, старались особо не материться при детях и мигом отнимали у подростков сигареты. Вот водку пили – это да, и что нужно делать с пьяным, чтобы он пришел в себя, мне известно с младых ногтей.
С тех пор утекло много лет, я совершенно не боюсь мужчин, которые пытаются заговорить со мной на улице, но нет-нет, а просыпается в душе страх, привитый Раисой.
И сейчас мне очень не понравилось, что мужик с перчаткой оказался рядом, в одном вагоне. Более того, он вышел на той же остановке, что и я. Чувствуя, как сердце проваливается в желудок, я побежала. Дядька ускорил шаг. Как назло, в узком проулочке, ведущем от метро к нашему дому, не было ни одного человека, я полетела стрелой.
– Девушка, – раздалось сзади, – погодите, посмотрите, что у меня есть.
Но я неслась опрометью по лужам, разбрызгивая в разные стороны жидкую грязь. Перед глазами мигом возникла старуха. Вот она грозит мне корявым указательным пальцем с коричневой от постоянной возни в огороде кожей: «Ну, Вилка, будешь баловаться, достанет тебя маньяк».
Господи, что я сделала плохого? Отчего из сотен женщин эта криминальная личность выбрала именно меня? Почему обычно людный переулок пуст? И он такой длинный, а тяжелые шаги и прерывистое дыхание уже за спиной.