Урожай ядовитых ягодок
Шрифт:
– Какие? – совершенно искренно воскликнула Алла Даниловна.
– Ну, сто тысяч долларов, которые вы ей дали.
– Я?!
– Конечно.
– Что вы, дорогая! Откуда у меня подобные суммы?
– Но Зоя мне все рассказала, прямо плакала, вспоминая, как вы ее выручили.
Алла Даниловна растерянно повертела в руках ложечку.
– С чего бы Зое такая глупость в голову пришла? Может, вы перепутали?
– Откуда она тогда взяла баксы, необходимые для поездки?
– Понятия не имею!
Я решила пойти ва-банк и зашептала:
– Алла Даниловна, душенька, у меня ситуация покруче, чем у Зои, двое деток-близнецов
– Но, – испуганно проговорила дама, – чем же? Если вы думаете, что я могу дать денег в долг, то ошибаетесь. Мой муж, Сергей Мефодьевич, был человек обеспеченный, но он умер, и мы с Люсенькой сейчас просто проживаем нажитое…
– Дайте мне телефон В.К. Лазаренко.
– Кого? – шарахнулась в сторону хозяйка.
– Психиатра В.К. Лазаренко, я все знаю.
– Что?
– Про него.
– Кого?
– Про В.К. Лазаренко.
– Это кто?
– Психиатр такой особенный, помощник страхового агента.
– Что?
В подобном духе мы беседовали минут пять. По истечении этого времени у меня возникла стойкая уверенность: либо Алла Даниловна гениальная актриса, которой никто из современных лицедеев и в подметки не годится, либо она впрямь и слыхом не слыхивала о таинственном В.К. Лазаренко. В конце концов Зоя могла наврать своей соседке, где взяла деньги! Смущало только одно: ведь в историях болезни четко стояла печать «психиатр В.К. Лазаренко, доктор наук, профессор». Устав от бесплодного разговора я встала:
– Мне пора.
Алла Даниловна явно обрадовалась:
– Конечно, конечно.
Она вышла провожать меня в прихожую. Я влезла в туфли и от полной безнадежности сказала:
– Вот горе-то, так надеялась, что вы подскажете телефончик В.К. Лазаренко, мне хоть в петлю лезь, такое положение!
– Душенька, я никогда не слышала про такого человека!
Пришлось уходить. Дверь захлопнулась. Я постояла пару минут в задумчивости на лестничной площадке. Такую сокрушительную неудачу я потерпела впервые. Внезапно дверь распахнулась, и высунулась Люся:
– Эй, вы платок забыли.
Я глянула на кружевной лоскутик:
– Это не мой!
– Берите.
Девушка с силой втиснула мне в руку крохотную тряпочку и исчезла. Я швырнула платочек на подоконник, и тут из него выпала записка. Мелким аккуратным детским почерком на ней было выведено: «Информацию о В.К. Лазаренко можете получить сегодня, в 20.00, в кафе «Железный гусь», Разувахинская улица, дом девять, вход со двора».
Забыв про лифт, я, перепрыгивая через ступеньки, понеслась вниз. «Лед тронулся, господа присяжные заседатели». Алла Даниловна, очевидно, просто не захотела разговаривать дома, испугалась, что дочь подслушает. И правильно сделала! Еще неизвестно, как отреагирует дочурка, узнав о том, каким образом ее маменька поступила с папенькой.
В половине восьмого я приехала на Разувахинскую улицу и обнаружила в доме девять учебное заведение: институт рекламы и менеджмента. Никаким кафе тут и не пахло. Сердце ухнуло в желудок. Меня обманули! Ни на что не надеясь, я вошла в огромный холл и наткнулась на бабульку, торжественно восседающую за огромным письменным столом.
– Ну, явилась к самому концу занятий, – недовольно пробормотала та, – показывай студенческий, так не пропущу!
Пустячок, а приятно. Всегда радостно, когда незнакомый человек считает вас юной девушкой. Правда,
– Не подскажете, где тут кафе «Железный гусь»? – улыбнулась я. – Дали адресок: Разувахинская, девять, приехала, смотрю, тут институт.
Бабуська тяжело вздохнула.
– Это был институт, когда ректором покойный Сергей Львович работал. А теперь бардак, прости господи, а не учебное заведение. Виданное ли дело, в корпусе, где занятия идут, ресторацию открыть! Тьфу, противно. Ступай во двор, там увидишь.
Я обошла здание и обнаружила дверь с табличкой: «Железный гусь», студентам 50% скидки».
Прямо от порога вниз вела довольно крутая лестница, я осторожно пошла по слишком узким ступенькам. Из подвала доносились раскаты оглушающего рока. Было непонятно, отчего ресторация носит такое название. Стены украшали фотографии… куриц, застигнутых в самых невероятных позах. Может, у хозяев плохо со знаниями по зоологии и они вульгарно перепутали пернатых?
Очутившись в большом зале, я чуть не оглохла. И первые несколько минут пыталась разглядеть в клубах дыма, плавающих в разноцветном свете, хоть какие-нибудь детали интерьера. Тут звук стих, вспыхнули люстры. Посередине помещения, на большом кругу, замерло человек сорок юношей и девушек, одетых, вернее раздетых, самым причудливым образом. Мальчики почти все обнажены по пояс, а нижняя часть засунута в джинсы, узкие сверху и расклешенные ниже колен. Девочки в лифчиках, каких-то прозрачных накидушках и мини-шортиках, скорее похожих на трусики, чем на одежду для похода в ресторан. Вдоль стены шли столики, заставленные бутылками с пивом, кока-колой, фантой и заваленные пакетами с чипсами, орехами и попкорном. Очевидно, в «Железном гусе» не было кухни. В правом углу виднелась стойка, за которой взад-вперед носился паренек, на вид ничуть не старше тех, кто оттягивался на танцплощадке. Слева возвышалась сцена. Там, на высоком стуле, в окружении огромного количества аппаратуры, сидел диджей в бейсболке и черной майке.
– Эй, – заорал он в микрофон, – ну-ка, сели по– быстрому все на места! У нас концертный номер!
Толпа шарахнулась за столики. Я протиснулась к стойке, купила чашечку кофе, чипсы и, с трудом отыскав свободное местечко, устроилась за крохотным столиком. Алла Даниловна, решившая назначить мне свидание в столь странном месте, явно рассчитывала на то, что никому из шумной толпы не будет до нас дела и мы затеряемся среди людей. Может, и правильная мысль, но только присутствующие годятся мне, а Рассказовой тем более, в дети, и мы привлечем к себе внимание. Справив тридцатилетие, люди, как правило, перестают таскаться по дискотекам, где скапливается молодежь.
В кругу заметался луч красного света, люстры погасли, и в центре появилась девушка в ярко-синем гимнастическом купальнике. Под свист и улюлюканье зала она принялась изгибаться в разные стороны. Акробатический этюд, так назывался этот номер.
– Простите, – прозвучал приятный голос.
Я оторвала глаза от сцены и увидела юношу, в отличие от остальных одетого в черный костюм и белую рубашку. Через плечо у него висела сумка, наподобие той, с которой ездит в пригородном автобусе кондуктор.