Успеть к полуночи
Шрифт:
– Ну, скажем так - я стараюсь относиться без предубеждения к людям, которые открывают свое дело в Лихтенштейне, чтобы избежать уплаты налогов.
– Ага! Вы не сказали - скрываются от уплаты налогов. Не так ли, мистер Кейн?
– Нет, мистер Маганхард, я понимаю разницу. Уклонение - это незаконно, а я уверен, что все, что вы делаете, - законно.
– Но не слишком порядочно?
– На практике порядочность, как и многое другое, в основном сводится к честному обмену. Вы управляете заводами во Франции, Германии и так далее, но не платите налогов, чтобы поддержать экономику этих стран.
– Правительство любой из этих стран обладает достаточной властью, чтобы решить, что ей нужно больше моих денег, и на законных основаниях установить, сколько я им должен.
– Его голос был похож на щелканье шестеренок из нержавеющей стали.
– Им ничего не стоит это сделать. Вы считаете, что, уплатив эту сумму, я стану более порядочным?
– Сомневаюсь, мистер Маганхард. На мой взгляд, куда важнее, готовы вы платить или нет. Другое дело - должны ли? Возможно, вы просто путаете порядочность и законность.
– Уверен, что смогу объяснить, в чем разница.
– Думаю, что нет. Согласитесь, когда вы пересекаете границу, смысл такого понятия, как порядочность, не меняется.
Харви усмехнулся.
Подумав, Маганхард сказал:
– Мистер Кейн, похоже, вы занимаете довольно странную, хотя и весьма решительную позицию.
– Вы первый подняли этот вопрос, - пожал я плечами.
– Лично меня совершенно не волнует, что вы платите меньше налогов. Тысячи людей делают то же самое, и это будет продолжаться, пока такие страны, как Лихтенштейн, и некоторые швейцарские кантоны имеют столь мягкие законы о налогообложении по одной причине - вытянуть немного денег из соседей. Но если урон будет слишком велик, то соседи примут меры и отстранят Лихтенштейн от участия в бизнесе.
– Мистер Кейн, должно быть, вы оказались в довольно затруднительном финансовом положении, если согласились помочь такому человеку, как я. Когда я разговаривал с месье Мерленом по радиотелефону с яхты, он сказал, что вы потребовали от него честное слово, это... обвинение, выдвинутое против меня, ложное, и что я еду в Лихтенштейн, чтобы спасти свои капиталы, а не присвоить чужие. Тогда вам хотелось быть уверенным, что я порядочный человек.
– В голосе Маганхарда по-прежнему звучали стальные нотки.
– Порядочность, мистер Маганхард, понятие относительное. Например, я уверен, что вы гораздо порядочнее тех головорезов, которые напали на нас в Type. Вы не похожи на человека, который собирается кого-то убить напротив, убить хотят вас. Мне совсем не обязательно верить в вашу кристальную честность в отношении налогов, чтобы считать - помогая вам, я поступаю правильно.
– Так вы считаете, что месье Мерлен тоже смотрит сквозь пальцы на другое обвинение?!
– Резкость его тона на секунду удивила меня, но потом я понял: любой, кто считает его честным и непреклонным человеком, автоматически должен был разделить и его точку зрения на изнасилование как на мерзкое и отвратительное преступление. Может быть, именно поэтому он даже не мог заставить себя произносить это слово, и говорил просто "это обвинение".
Интересно, подумал я, тот, кто его подставил, имел ли, помимо прочих талантов, и чувство юмора?
– Мерлен - хороший адвокат, - сказал я, - а он считает, что это было подстроенное обвинение.
– Неужели?
– оживился Харви.
– Может, расскажете?
* * *
– Ну, прежде всего в этом деле вам не понадобятся свидетели: никто и не ждет, что насиловать будут при свидетелях. Все, что нужно знать, это был ли обвиняемый наедине с жертвой в таком-то месте и в такое-то время, и заявила ли потерпевшая, что ее изнасиловали там-то и тогда-то. Если вам удастся уговорить ее и в самом деле переспать с ним, то вы еще можете организовать медэкспертизу и заручиться показаниями врача. Но, с другой стороны, гораздо чаще кончается тем, что у вас есть только ее слово против его. Даже если обвинение проваливается и дело не доходит до суда, его репутация будет достаточно подмочена.
– Надо же, а я-то думал, что вы разбираетесь только в автоматах, вполголоса заметил Харви.
– Откуда вы все это знаете, мистер Кейн?
– спросила мисс Джармен.
– Однажды мне довелось самому участвовать в подготовке такого дела... О, не волнуйтесь, это было во время войны и вполне оправданно. Нам было необходимо избавиться от одного немецкого чиновника в Париже - он слишком хорошо работал. Разумеется, до суда дело не дошло, и вообще ничего не вышло бы, если бы самим немцам не нужен был повод для его перевода: они тоже считали, что он слишком хорошо работал. Вот мы и подкинули им такую возможность.
– А что случилось с девушкой?
– спросила она.
– Мы вывезли ее из страны на тот случай, если будет расследование.
– Я имела в виду не это, - холодно сказала мисс Джармен.
– Понимаю. Ну, скажем так - она воевала и знала, на что идет.
– Мне все ясно, мистер Кейн, - нетерпеливо перебил Маганхард.
– Но вы говорили о том, почему вы поверили, что это обвинение против меня подстроено.
– Да, верно.
– Я выудил сигарету из пачки на сиденье, Харви щелкнул зажигалкой.
– Здесь еще остается пара вопросов. Зачем кому-то могло понадобиться подставлять вас?
– Это в значительной степени затрудняет мои передвижения, - подумав, ответил он.
– Особенно во Франции. Тем более что совершившие это преступление подлежат выдаче, так что меня могут арестовать где угодно. А если я окажусь в тюрьме, то... им будет гораздо легче сделать со мной то, чего мы пытаемся избежать. Все очень просто.
Я усмехнулся: он умел держать язык за зубами.
– Но девица молчала, пока вы не уехали из Франции. Это похоже на откровенную попытку запугать вас, чтобы вы держались отсюда подальше, не рискуя уладить это дело в судебном порядке. Кстати, почему вы этого не сделали, пока вас не было в стране? Французские законы это допускают.
– Месье Мерлен остановил все попытки сделать это. К тому же обвинение на этом не настаивало.
– Похоже, их самих собственная подставка не слишком-то обрадовала, если они побоялись, что девица может все испортить даже без вашего присутствия. Теперь самое главное: почему вы не пытались опровергнуть выдвинутое против вас обвинение? Если оно было подстроено, вы могли доказать свою невиновность. Конечно, это бросило бы на вас тень, но теперь-то вы в этом деле по уши и даже лишены свободы передвижения.