Успеть к полуночи
Шрифт:
Я постоял у машины, закуривая сигарету и давая возможность обитателям дома как следует разглядеть меня. Минуту спустя дверь распахнулась, и на крыльце появилась толстуха в огромном фартуке.
– C'est Caneton!
– завопила она, повернувшись к двери.
– C'est Monsieur Caneton (Это Канетон! Это месье Канетон! (фр.)).
– Вдруг она застыла, и улыбка исчезла с ее лица.
– II n'y pas deja une autre guerre? (Уж не началась ли снова война? (фр.))
– Non, nоn., nоn. (Нет, нет, нет (фр.).) - Я помахал рукой и натянуто улыбнулся.
– Что она сказала?
– спросила сзади мисс Джармен.
– Она спросила, не означает ли мое появление, что снова началась война. Боюсь, для этих людей мой приезд никогда не был хорошей новостью.
Мадам Мелье, переваливаясь, подошла ко мне и крепко обняла, чуть не сломав мне при этом кости: .несмотря на толщину, в ней не было и намека на рыхлость. Ее смуглое лицо было усеяно морщинами, а непокорные седые волосы стянуты в пучок на затылке. Отступив назад, она улыбнулась и внимательно оглядела меня своими бледно-серыми глазами.
Я тоже улыбнулся и начал объяснять: я больше не Канетон и уже не работаю на Ле Бейкер-стрит и Интел-лидженс, я - это я, Льюис Кейн. С другой стороны, так получилось, что меня разыскивает полиция и мне нужно где-то переночевать.
Она восприняла все это абсолютно спокойно.
– Можете ей сказать, что я заплачу, - спокойно заявил Маганхард.
– Не говорите чепухи!
– оборвал я его.
– Либо она это сделает ради меня, либо нет. Если мы попытаемся все свести к сделке, то она заломит цену как в "Ритце", а утром сдаст нас полиции.
На верхней ступеньке показался сам Мелье: высокий, тощий и сутулый старик с вытянутой лысой головой, большими обвисшими усами и двухдневной щетиной. Его рубашка без воротника и бесформенные штаны, наверное, обошлись ему в пять франков, но вполне возможно, ему ничего не стоило в любой момент сунуть руку в карман и вытащить достаточно наличных, чтобы купить "ситроен".
Мадам яи о чем с ним не советовалась, как не делала этого и в те времена, когда мы использовали их дом в качестве укрытия. За дом отвечала она, а целые акры пастбищ и лесов на холме находились в ведении старого Мелье.
– Pour Caneton c'est normal (Для Канетона это дело обычное (фр)), наконец сказала она и повела нас в дом. Я поморщился и последовал за ней. Судя по всему, тот факт, что я был в бегах, скрываясь от полиции, казался им обычным делом.
* * *
Войдя в гостиную, мы сразу сели за стол. Небольшая комната была теплой и светлой, а мебель, хоть и не соответствовала современным журнальным стандартам, была удобной. Если семейству Мелье хотелось на что-то потратить деньги, то на это они и тратили. Рядом с подцвеченной фотографией Жиля в толстой и богато украшенной серебряной рамке стоял радиоприемник, по количеству кнопок соперничавший с приборной панелью космического корабля. Это вновь заставило меня поморщиться, поскольку я считал Динадан деревней, где не читают газет, что скорее всего так и было. Сработал стереотип - во время войны здесь не было никаких радиоприемников. А с помощью этого суперсовременного транзистора они легко могли подслушать, о чем мы с Харви говорили на пляже в Кемпере.
Мадам подтвердила мои подозрения, кивнув в сторону Маганхарда.
– C'est Maganhard, n'est-ce pas? (Это Маганхард, не так ли? (фр.))
Я кивнул, вовсе не чувствуя себя виноватым, что не сказал этого раньше, - в былые времена мы тоже никогда не обсуждали мои дела.
Критически оглядев его, она сказала:
– Il n'est pas un violeur - pas le type (Он не насильник - не тот тип (фр.).).
Я согласился, что Маганхард не похож на насильника, и добавил, что все дело дутое и состряпано его конкурентами. Она кивнула, поскольку знала, что бывает и такое, заметив при этом, что Маганхард выглядит неспособным не только на изнасилование, но и на что-либо другое в этой области.
Маганхард застыл как столб: он отлично понимал каждое слово.
Она захохотала и пошла к двери. Я крикнул ей вслед, что, если она не будет вести себя как следует, я пришлю его к ней после полуночи и тогда она сможет проверить это сама. От ее смеха чуть не задрожали стены.
– Мистер Кейн, я не выношу подобных разговоров, - чопорно заявил Мага.нхард.
– Что поделаешь, старина, уж в такой дом вы попали.
– Я слишком устал, чтобы выслушивать еще и его претензии.
– Впрочем, вы всегда можете отлично выспаться на улице под деревом.
На лице мисс Джармен застыло непроницаемое выражение, которому так хорошо учат в английских женских школах.
Харви мешком сидел на стуле, уныло разглядывая скатерть. Ему было совершенно все равно, о чем мы говорим - хоть об экономике на китайском.
Поскольку особых разговоров не предвиделось, я вышел следом за мадам Мелье и, выяснив, что местный гараж перешел от отца к сыну, отправился туда.
Молодой человек отлично меня помнил, чего нельзя было сказать обо мне: я с трудом вспомнил, что он тогда был слишком молод, чтобы воевать, и очень переживал по этому поводу. Теперь же он был просто счастлив, что и его помощь наконец пригодилась.
Я спросил, может ли он снабдить меня парой табличек с местными номерами, но не слишком профессионально сработанными - мне не хотелось, чтобы в случае нашей поимки на него вышла полиция. У него оказалась идея получше - почему бы мне не взять номера от его старого "ситроена-ID"? Они должны подойти.
Я сказал, что если нас сцапают, то уж тогда полиция заявится к нему наверняка. Он только усмехнулся: полиция его не волновала; в конце концов всегда можно сказать, что он оставил машину на улице и номера попросту украли. За всем этим явно проглядывала мысль, что великого Канетона поймать невозможно.
Конечно, это был приятный комплимент, но он был основан на представлениях обо мне, сложившихся у него в двенадцать лет, к тому же свидетельствовал о том, как мало он знает о Сюрте.
Его распирало от любопытства, но он не преминул показать, что знает старое правило Сопротивления - никогда не задавать лишних вопросов. Я ему так ничего и не сказал, а только с таинственным видом подмигнул и ушел.
Загнав "ситроен" Маганхарда за угол дома, где его не было видно с дороги, я поменял номера и поднялся в дом.