Установление и Империя
Шрифт:
— Знаете ли, — заявил Барр с деланным гневом, — я отрицаю право какого-то несчастного комиссионера обвинять нас в преступлениях. Мы уходим.
— Вы не уйдете, — комиссионер поднялся, и его близорукости как не бывало. — Вам нет нужды отвечать на вопросы сейчас; это можно оставить на более позднее и удобное время. К тому же я не комиссионер: я — лейтенант имперской полиции. Вы арестованы.
Пока он улыбался, в его руке, поблескивая, возник бластер.
— Сегодня арестовали куда более серьезных людей, не чета вам. Нам предстоит
Деверс оскалился и медленно потянулся за своим бластером. Полицейский лейтенант улыбнулся еще шире и надавил на контакт. Разрушительная силовая линия уничтожающим сиянием поразила Деверса в грудь — и бессильно расплескалась мерцающими лепестками света, ударившись о его персональную защиту.
Деверс выстрелил в свою очередь — и голова лейтенанта свалилась с исчезнувшей у них на глазах верхней половины туловища. Все еще улыбаясь, она лежала в неровном пятне солнечного света, проникшего через дыру, которая только что образовалась в стене.
Они скрылись через задний выход.
Деверс хрипло бросил:
— Быстро на корабль. Они не замедлят объявить тревогу, — он выругался яростным шепотом. — Еще в одном плане осечка. Могу поклясться, что сам космический демон восстал против меня.
Снаружи они заметили шумную толпу, окружившую огромные телевизоры. У них не было времени на задержку, а на доносившиеся до них отрывочные выкрики они не обратили внимания. Но Барр успел схватить выпуск «Имперских Новостей» перед тем, как заскочить в громаду ангара.
Корабль прожег в крыше огромную дыру и вылетел сквозь нее.
— Сможете ли вы уйти от них? — спросил Барр.
Десять кораблей транспортной полиции в бешенстве гнались за суденышком, сошедшим с обозначенной радиомаяками трассы отлета, и нарушившим при этом все мыслимые правила об ограничении скорости. Поодаль уже взлетали бесшумные, обтекаемые суда Секретной Службы, получив задачу настичь подробно описанный корабль, управляемый двумя опознанными убийцами.
— Следите, — сказал Деверс и, не дрогнув, сместил корабль в гиперпространство в двух тысячах миль над поверхностью Трантора.
Сдвиг в такой близости от планетной массы поверг Барра в бессознательное состояние и вызвал страшную, туманящую зрение боль у Деверса — но после того, как они удалились на несколько световых лет, космос вокруг них оказался чист.
Скрытая гордость Деверса за свой корабль прорвалась наружу. Он сказал:
— Меня никогда не догонит ни один имперский корабль!
Затем он с горечью добавил:
— Но нам некуда больше бежать, и мы не можем драться с такой громадой. Что остается делать? Что вообще возможно сделать в такой ситуации?
Барр слабо шевельнулся на койке. Воздействие гиперсдвига еще не прошло, и все его тело ныло. Он еле выговорил:
— Делать никому ничего не надо. Все кончено. Вот!
Он протянул Деверсу экземпляр «Имперских Новостей», который все еще сжимал в руке.
Торговцу было
— «Отозваны и арестованы — Риоз и Бродриг», — пробормотал Деверс и тупо уставился на Барра.
— Почему?
— Здесь не говорится. Но какая разница? Война с Установлением прекращена, и к этому моменту Сивенна уже восстает. Читайте и смотрите сами, — его голос слабел. — Потом мы остановимся в одной из провинций и узнаем подробности. А сейчас, если вы не возражаете, я посплю.
И он заснул.
Прыгая, подобно кузнечику, все дальше и дальше, торговый корабль пересекал Галактику, возвращаясь на Установление.
10. Война заканчивается
Латан Деверс испытывал явное недовольство и смутную досаду. Он получил причитавшуюся награду и с молчаливым стоицизмом выдержал напыщенную речь мэра, которой сопровождалось вручение пурпурной ленты. На этом его роль в церемониале закончилась, но приличия вынудили его остаться. И именно эти самые приличия — из-за которых он не мог ни громко зевнуть, ни с удобством закинуть ноги на стол, — заставляли его мечтать о космосе, которому он принадлежал.
Делегация Сивенны со знаменитым Дуцемом Барром во главе подписала соглашение, и Сивенна стала первой провинцией, непосредственно сменившей политический контроль Империи на экономический контроль Установления.
Пять линейных кораблей, захваченных Сивенной, восставшей в тылу Имперского Пограничного Флота, засверкали в вышине, огромные и массивные. Проносясь над городом, они громко отсалютовали ему.
Оставались еще напитки, этикет, беседы…
Деверса позвал чей-то голос. Это был Форелл: человек, который, как сознавал Деверс, мог на свой ежеутренний доход купить двадцать таких мелких сошек, как он сам. Но сейчас Форелл с добродушной снисходительностью манил его пальцем.
Деверс ступил на балкон под холодный ночной ветер и вежливо поклонился; недовольное выражение его лица было скрыто густой бородой. Улыбающийся Барр тоже был на балконе. Он сказал:
— Деверс, вы должны придти мне на спасение. Меня обвиняют в скромности — ужасном и совершенно неестественном преступлении.
— Деверс, — заговорил Форелл, вытащив толстую сигару, зажатую в уголке рта, — Лорд Барр утверждает, что ваше путешествие в столицу Клеона не имело никакого отношения к отзыву Риоза.
— Никакого, сударь, — кратко ответил Деверс. — Мы так и не увидели Императора. Отчеты о процессе, собранные нами на обратном пути, указывают, что то был чистейший спектакль. Там было много чепухи о связях генерала с лицами при дворе, замышлявшими свержение Клеона.
— А он был невиновен?
— Риоз? — вмешался Барр. — Конечно! Клянусь Галактикой! Бродриг был предателем по своей природе, но и он не был замешан в предъявленных ему обвинениях. Речь идет о судебном фарсе — но фарсе необходимом, предсказуемом и неизбежном.