Утренний Конь
Шрифт:
— Ага… Потому что, как ступила я ногой на свою одесскую землю, захотелось мне сделать такое, чего еще никогда не делала… Обнять всех людей на свете, плясать на улице. Ведь не верила, что вернулась… Там, на берегу, я камбалу увидела живую, у рыбака. Дай, думаю, куплю, сделаю этой рыбе счастье. А то все птиц в небо пускают, а вот рыб в море — никогда… Сначала не поверила камбала своей радости, прикинулась, хитрая, неживой. И вдруг как встрепенется! Ну, а я салют ей из пистолета.
Мы весело рассмеялись.
Когда она вышла, солдат сказал:
— Товарищ
— Да что ты?
Я вышел, чтобы еще раз поглядеть на нее.
Чуть прихрамывая, она шла вдоль песчаной косы, быстрая, легкая, словно чайка.
Негр и Танька
Негр с танкера «Бальтазар» сидел на садовой скамье и ел мороженое. К нему подошла рыжая кошка. Он почему-то обрадовался ей.
— Мгау-му! — сказал негр и отдал кошке свое мороженое.
Она охотно принялась за прохладное лакомство, потому что осень в Одессе была на редкость жаркой.
Жарой томилось и море. Но порт жил своей обычной портовой жизнью. Уходили и приходили суда. Временами лязг железнодорожных вагонов сливался с грохотом якорных цепей. Вдалеке, за нефтяной гаванью, плавучий кран поднимал со дна затонувшую шхуну с развороченной кормой.
Это привлекло внимание негра. Он вздрогнул, покачал головой и как-то весь сжался.
Кошка съела мороженое и прыгнула на колени негра.
— Отдыхай, ладно, — произнес он добродушно. — Видать, ты славная кошка, да… Еще немало судов лежат на дне… Война… Я бы все отдал, чтобы никогда больше не было ее!.. Вот, даже руку. О, это очень хорошая рука!
Негр вздохнул и с ласковой грустью поглядел на свою руку, словно на самом деле навсегда расставался с ней.
— И даже отдал бы две! — подумав, сказал он. — И ноги. И голову. Оставил бы только уши, чтобы слышать, как радуются на земле люди! Но что с тобой говорить?
В это время на скамью, где отдыхал негр, села девочка с куклой. Длинноногая, черноглазая, смешная девчонка.
Она поглядела на негра. Негр поглядел на девочку.
Ветер отклонил в сторону одну из ветвей дикого каштана, под которым они сидели, и на кошку, куклу, негра и девочку полился золотой свет солнца.
— Война, она может отравить и солнце, — сказал негр. — Я-то хорошо знаю ее…
Девочка тоже подумала о солнце и спросила:
— Почему солнце всегда веселое? И где ты так загорел?
В ответ негр щелкнул пальцем по куклиному носу.
— Не надо! Она у меня и так курносая, — строго заметила девочка.
— Как же зовут твою маленькую леди? — спросил черный матрос и тут же забыл о своем вопросе…
…Он видит огромное небо. Он видит океан. Он видит в океанском просторе «Линор» — грузовое судно, идущее из Нью-Йорка в Англию. Он видит на палубе «Линор» негритянку в поварском колпаке. Она смеется.
«Арчи!» — кричит она мальчику, сидящему на корме.
Но мальчик не слышит голоса матери. Он поет, и океан — на нем ни шороха, ни всплеска, — словно задумавшись, слушает песню мальчишки. И вдруг взрыв над кормой. Смерть? Небо и смерть! Океан и смерть! И крик жены! И оборвавшаяся песня сына… Да, такое не забывается!..
Лицо негра посерело. Он закурил, заметно волнуясь.
— У тебя глаза потеют. Им жарко, — сказала девочка. — Но, может быть, ты и вправду плачешь?
Негр вытер рукавом слезы и улыбнулся.
Рыжая кошка уснула. Негр осторожно подул на нее.
— Сейчас в мире кружится добрый ветер — люди не хотят, чтобы от них осталась вот такая серая пыль! — Он стряхнул пепел с конца сигареты и задумался.
Девочка в свою очередь подула на кошку.
— А по-каковски ты все болтаешь? — спросила она. — Ты, наверное, оттуда… — Она показала глазами на морскую даль.
— Иес! — обрадовался негр. — Да, Америка! Но только я не живу дома… Нет работы. Я плаваю на панамском судне. Но Америка со мной… Она здесь! — Он ударил себя в грудь, а затем осторожно постучал по груди куклы.
— Она — Кнопка! — сказала девочка.
— Кнопка! — повторил негр.
— А ты? — спросила девочка.
— Я Гарри.
— А я, видишь, Танька!
Представившись друг другу, они мигом подружились. Не прошло и минуты, как они, громко смеясь, гладили проснувшуюся кошку. Их руки сплелись, огромные руки негра и ручонки веселой маленькой одесситки.
— Так вот где ты, козленок! — послышался позади голос, и к ним подошла молодая женщина в белом платье.
— Мама, — сказала девочка, — я тоже хочу быть черной!
— Будешь, вот поедем на пляж, в Лузановку…
Девочка поднялась и протянула негру свою куклу.
Женщина в белом платье улыбнулась.
— Берите, берите, у вас, наверное, дома дети…
— О, сувенир, — сказал негр, очень довольный.
Когда мать с девочкой ушли, черный матрос снял с колен кошку и посадил на скамью.
Прижимая куклу к груди, он гордо прошелся с ней вдоль цветочной аллеи. Прохожие глядели на него с улыбкой.
Он сошел вниз, в гавань.
— Добрая девчонка, — сказал негр. — Мы с ней славно поговорили!
Он поглядел на чаек, парящих над бухтой, и помахал им курносой синеглазой куклой.
В степи
С одной стороны степь. С другой — море. Море и степь молчат. Стоит жаркая тишина. Но в ней чувствуется какая-то напряженность. Может быть, упругость струны, тронешь — и резко зазвенит… И вдруг издалека доносится монотонный скрип колес. Это тащит усталая лошаденка подводу с жалким цыганским скарбом. За подводой идут трое цыган, и с ними высокая цыганка с девочкой.