Увечный бог
Шрифт:
– Икарий, - пробурчал Калам.
– Может, однажды мы схлестнемся и увидим...
Минала фыркнула: - Это положит быстрый конец твоей наглости, Калам Мекхар.
Сигнальщик махал флагом - пора было скакать к авангарду. Калам подумал над словами Миналы и вздохнул.
Они пнули коней в бока.
И Калам попросил: - Любимая, еще раз расскажи о том Тисте Эдур с копьем...
Командор Эрек-Але из Серых Шлемов вошел в шатер и обнаружил брата Безмятежного в углу, в тенях, смотрящим на холщовую стену.
– Чистый?
Безмятежный медленно повернулся.
– Вас когда-либо погребали заживо, Эрек-Але? Нет, воображаю. Нет. Возможно, ночной кошмар... ладно. Утром я ощутил гибель Сестры Хитроумной. Мертвы и все ее офицеры. Осада снята, наш враг свободно движется сюда.
Эрек-Але моргнул, но промолчал.
– Снимите шлем, - сказал Безмятежный.
– Видите, вон там? Графин с иноземным вином. Признаюсь, приобрел к нему вкус. Очень помогает избавиться от... дурных порывов.
– Он пошел и налил себе кубок. Потом налил второй, махнул рукой в приглашении.
Прижав шлем локтем к боку, Эрек-Але покачал головой: - Дурные порывы, Чистый? Неужели наша цель не справедлива?
– О да, Эрек-Але, волна нашего воздаяния восстановит справедливость. Но будет тут и преступление. Мы не щадим детей. Не просим их переделать мир, создать новое место смирения, уважения, сочувствия. Не даем им шанса исправиться.
– Чистый, - сказал Эрек-Але, - учение Волков делает ясным, что каждому поколению дается новый шанс. И каждый раз оно повторяет грехи отцов и матерей. "Удар, сражающий невинного ребенка, удар, валящий дерево в лесу - размах движения может быть разным, но рукой движет одно желание". Так сказала бы Вольность, нуждайся она в словах.
Безмятежный блеснул глазами из тени: - И вы не верите в презумпцию невиновности?
Эрек-Але склонил голову к плечу: - Чистый, Серые Шлемы верят в очень многое. Мы не отказываемся видеть страдания невинных - будь то дитя или зверь. Говоря от имени Вольности, мы начинаем с призыва к совести людей. Но когда совесть отсутствует или ей пренебрегают - что нам остается?
– Вы очевидно наслаждаетесь диспутом, Эрек-Але. Напоминая мне лучшие дни... мирные дни. Что ж, я буду размышлять, каким мог бы быть мир, стань совесть чем-то большим, нежели слабый шепот. Если бы она могла поднять руку во гневе... А окажись простой отпор недостаточным, могла бы сомкнуть хватку на горле, выдавив жизнь из преступника...
– Прежде всего мы верим, Чистый, - вмешался Эрек-Але, - что рука совести - это мы.
– Рука с мечом.
– Да, если нас вынуждают им воспользоваться.
Безмятежный осушил графин и достал новый.
– Но ваши сородичи, люди - ваши жертвы - могут увидеть в вас лишь злодеев, ужасающих губителей невиновных. Сами понятия вины и невиновности станут им не важны.
– Если мы творим зло, то лишь ради устранения другого зла.
– Ища... нейтрализации противоположностей.
– Безмятежный улыбнулся.
– Сестра Почтенная могла поставить нас на колени, Чистый. Но мы не столь наивны. Мы пришли к вам лишь потому, что искали возможность отдать жизнь ради правого дела. Вы сможете использовать нас, пока не погибнет последний воин. Не было нужды
– Верю вам, Эрек-Але. Нахожу в вас и вашем народе многое, достойное восхищения. И буду сожалеть, что посылаю вас на смерть. Но, как вы сами должны понимать, Вольность представит угрозу даже нам, Форкрул Ассейлам, если ее полностью освободить.
– Чистый, мои "Престолы Войны" привезли вам величайшего врага. Я отлично знаю, что грядет. Я верю - и думаю, Смертный Меч и Надежный Щит согласились бы со мной - что в грядущей войне проиграем МЫ ВСЕ. И наше поражение станет победой Вольности.
Безмятежный замолчал, изучая командира Напасти. Нечеловеческие глаза не моргали. Потом раздался слабый вздох.
– Я неправильно вас просчитал, Эрек-Але? Вы перешли на другую сторону... чтобы уравновесить чаши весов?
– Посылайте нас на смерть, Чистый, если вам нужно. Мы будем ждать на той стороне.
Безмятежный сделал шаг к нему.
– Я хорошо знаю малазан. И я их встречу!
– Смертный Меч Кругхева встала перед Адъюнктом Таворой и отдала ей свой меч. Перед НЕЙ, Чистый, мы не склонимся.
– Сестра Почтенная заставила вас встать на колени, ты, помпезный дурак!
Эрек-Але чуть склонил голову набок.
– Неужели?
– Вы противились!
– Чистый, зачем бы нам противиться? Не забывайте, это мы пришли к вам, не наоборот.
Безмятежный снова отвернулся к стене. Опустил голову. Кубок был пуст.
– Завтра мы удвоим шаг, Командор. Мы выследим иноземную армию - убийц Сестры Хитроумной. Вы, Напасть, броситесь в битву и не отступите. Враг будет уничтожен, пусть придется отдать ваши жизни до последней!
– Именно, - отозвался Эрек-Але.
– Можете идти.
Надев шлем, Эрек-Але покинул шатер.
Сестра Почтенная, морщась от боли в ногах, прошлась вдоль гребня, смотря на опустошенную округу. Она видела, где именно брат Старательный создал земляные валы, гнезда арбалетчиков, окопы и траншеи. Она понимала: он намерен направить врага в место, где его удобнее всего истребить. Лишь передовые отряды и корпус инженеров Армии Судимов находились в окопах, остальные силы держались ближе к городу, где легче было организовать доставку припасов и подкреплений.
"Какая армия! Пятьдесят тысяч для одной битвы, говорит Брат Старательный. И скоро придут Серые Шлемы Напасти. Пять тысяч тяжелой пехоты, фанатиков, всецело покорных желаниям моим и Брата Старательного. А вокруг Шпиля еще двадцать тысяч в неприступных укреплениях. Какой неприятель дерзнет бросить вызов?"
Она видела впереди своего командующего в окружении офицеров и гонцов. Старик Старательный, казалось, сбросил многие годы в предвкушении неминуемой схватки. Подходя, она расслышала часть его речи: - ... оголодавшие - мы отлично знаем, как бесплодны ныне южные земли. В своем ослабленном состоянии они поставят всё на единственный отчаянный натиск. Победа или смерть. Нам лишь нужно задержать их до истощения сил, ведь резервов у них не будет. Потом и только потом мы будем наступать. А, Сестра Почтенная. Приветствую.