В час, когда взойдет луна
Шрифт:
— Не такой ты матери сын, чтобы тебя оставили в покое. Тебя наверняка ищут — значит, чтобы лечь на дно и где-то жить, нужны будут поддельные документы. Стоят они недешево, да ты сам не найдешь, к кому обратиться, чтобы их сделали и тебя при том не сдали.
— Вообще-то, — сказал Антон, — мне ни к кому не надо обращаться. Я их и сам неплохо делаю.
— А где пластик достаешь? — слегка ошарашенный этой новостью, спросил Андрей. — На готовом пластике, знаешь, и я сделаю.
Антон пожал плечами.
— Входишь в базу данных какого-нибудь райотдела в большом городе — это несложно. Обязательно в большом, чтобы в районе были сотни тысяч жителей. Находишь человека, который умер, чтобы по возрасту подходил. Стираешь его из списков мёртвых, переносишь в списки живых. Потом приходишь в это отделение и пишешь заявление об утере. Тебя пробивают по базе — и без разговоров выдают пластик. Рутина.
— А генкарту, — подхватил Андрей, — ты в их базу уже подверстал свою… Это называется «мёртвые души». Только надежнее иметь завербованного оператора.
— Ну, я-то не мог никого вербовать…
— Слушай, и где же ты так геройствовал?
— В Воронеже.
— А сгорел на чем?
— На банке. Хотел для одного дела завести запасной счет, а они увидели, что я мелкий — ну, и перекликнули в райотдел, в самом ли деле мне уже есть 18 и где я проживаю. А там кто-то решил тщательнее перепроверить — и запросил здравохрану, что у них на меня. А по этой базе я уже шесть лет как покойник — и к ним же не влезешь. Хорошо, что у меня соображалка сработала — я увидел, как у оператора лицо вытягивается — и ходу оттуда. И, на всякий случай — перебрался в Харьков. А там… я там потихонечку судебную статистику поднял и статистику свободных охот. И прикинул, что если и искать христианское подполье, то где-то здесь.
— Христианского подполья здесь нет, — Андрей закрыл глаза.
— Как нет? — обалдел Антон.
— Да вот так: нет. Это просто люди, которые приходятся друг другу близкими… и держатся друг за друга, понимаешь?
Это был крах. Полное крушение всего, на что Антон рассчитывал. Он-то думал, что есть кто-то главный, кто принимает решения. С кем можно поделиться своими и Серёжкиными размышлениями. Кто будет… действовать… а тут — и христианского подполья нет, и в ОАФ ход закрыт. Один Андрей… как же он может — один?
— А можно… спросить про письмо?
— Что спросить?
— Почему он так уверен, что вас… выдали? Кто-то у вас мог ошибиться — или кто-то что-то заметил. И почему важно — на точке сбора или нет?
— Подробности операции, — боевик еще раз попробовал найти какое-то относительно удобное положение для тела. Видимо, не получилось, и тогда он сел, — никогда не докладываются наверх. Об этом знает только группа, больше никто. Если бы нас брали на точке сбора — это значило бы, что они сели на нас и отследили все. Но нас брали на квартире. И поляков тоже.
— А почему тебя не…? Или тебя…
— Меня — на сутки позже. Я погулять вышел… очень вовремя. А они не знали, сколько в квартире людей.
Он закусил губу.
— Больно? Заморозку сделать?
— Нет. Не больно. Просто я болван. Если бы я вместо того, чтобы дурака валять, просто связь проверил… то не валялся бы сейчас раненый. И может, ребят бы этих поднять успел. Хотя это вряд ли.
— А Игорь? Ведь если бы не вы…
Антон не спросил: «А я?». Но Андрей все равно понял.
— Давай на «ты», — сказал он. — Не такой уж я и старый, чтобы мне выкать. Если хочешь — можем даже выпить компота на брудершафт…
Снаружи послышался шум приближающейся машины. Оба умолкли — и шум стих, потом на крыльце раздались шаги, увесистые шаги грузного, но энергичного человека. Дверь открылась, Роман Викторович прошествовал в библиотеку.
— Ну, как дела наши скорбные? — спросил он весело.
— Похоже, я выздоравливаю, — сообщил Андрей. — А что с лекцией по… сакраментологии, кажется?
— По сакраментологии? — Роман Викторович сдвинул Антона с табуретки, сел и принялся осматривать Андрея. — Да там не о чем лекцию разводить. Там всё сводится к одной хорошей новости. Или плохой, если с другой точки зрения.
— Какой? — Антон чуть склонил голову набок и стал похож на любопытного щенка.
— Бог есть, — доктор встал. — Пойдёмте в смотровую, Андрей. Антон, еще кипячёной воды.
Помыв руки, врач начал осторожно снимать утреннюю повязку.
— Бог есть, — вернул его к теме лекции Андрей. — Но, как я понимаю, есть и дьявол.
— Да, — кивнул доктор.
— И вампиры — это его люди? Или нелюди?
— Люди, — твердо сказал врач, ткнув в руки Энея одноразовую кювету. — Ложитесь на левый бок и подставьте это под рану. Её нужно промыть, будет немного больно. Вампиры люди, но они, вы точно выразились, его люди. Многие из них об этом не знают.
— Как вы это делаете? То, что сделали с Игорем?
— Это не мы. Отец Константин просто попросил помощи, — доктор развинтил какую-то бутылочку и начал лить что-то прямо в пулевое отверстие.
— Многие просто просят. Я много раз просил. Значит, это не так просто, как вы говорите. Нужно быть человеком из ближнего круга. Священником или епископом. Верно?
— Неверно. В первую очередь нужно знать, кого просишь.
— Допустим, — Андрей потянул воздух, когда из раны пошла и зашлепала в кювету пузырящаяся пена. — Где узнать? Как? В какой срок? Вы ведь этому учите.
— Чему? Как делать серебряные пули нового образца? Я не смогу, молодой человек. Не потому что не хочу, а потому что это вообще невозможно.