В чём измеряется нежность?
Шрифт:
— Ладненько, ты свали пока вниз, мне переодеться и накраситься надо.
Отошла к шкафу с одеждой и принялась рассматривать свои вещи.
«Поцеловала, как будто насовсем прощается, — подумалось ему. — Впрочем, я чересчур драматизирую».
— Тебя подвезти?
— Не, спасибо. Меня и Крис подвезёт её старший брат, он на тачке будет.
«И минуты лишней не отдаст. В прежние времена сама просила бы об этом».
Спустился по лестнице и стал наворачивать круги по первому этажу, глядя в окна и впадая в навязчивую тоску. Его изводили туманность и расплывчатость собственных
Из родительской спальни вышла Кларисса, выглядела она так, словно собиралась на вечеринку вместе с падчерицей: вечерний броский макияж, глубокое декольте, шлейф парфюма следом. Коннор знал, что по графику сегодня у Роджера ночное дежурство, значит, приоделась миссис Эванс не для супруга. Он бы не стал размышлять над чужими семейными проблемами, до которых роботу нет никакого дела, если бы не Мари. Разлад между отцом и мачехой рано или поздно скажется на ней, стоит лишь дать ситуации настояться.
— Ой, Коннор, привет! — тепло поздоровалась Кларисса, плавно подошла и по-родственному приобняла его. Удивительным образом Роджеру удавалось держать данное много лет назад обещание, и его супруга также до сих пор оставалась в неведении, кем является друг её падчерицы на самом деле. — Ты Мими повезёшь на вечеринку?
— К сожалению, нет, мне нашли замену. — Он наигранно улыбнулся, чтобы скрыть огорчение.
— Переживаешь из-за этого?
Аккуратно вставила в накрашенные тёмно-бордовым губы тонкую сигарету и закурила.
— Мне же не четырнадцать. — Натянутый сарказм — совсем как у четырнадцатилетнего.
— Да хоть пятьдесят. Всегда не по себе, когда любимые отдаляются. Становятся другими, немножко как бы незнакомцами.
Золотистый огонёк на кончике сигареты подсветило оранжевым при глубокой затяжке.
— Знаешь, тут единственный выбор, эволюционируешь ли ты вслед за близким человеком. Потому что если нет, то так и не сможешь его понять, и, скорее всего, вам придётся расстаться. Останется лишь горечь и обида, что тебя бросили. Хотя, на самом деле, ты просто не пошёл следом. Это очень грустно. — Она вдавила в свою красную пепельницу окурок, испачканный помадой. — Меня восхищает ваша дружба с Мими, ей богу, я такое только в кино видела. Обычно дружба взрослого и ребёнка это больше наставничество, нежели вот такая связь на равных. Ей повезло, что ты у неё есть: тот, кто не унизит, не поднимет руку, всегда будет искренне заинтересован даже в мелочах… Мими до сих пор в той твоей рубашке голубой спит, четыре года прошло, она уже потасканная вся, но фиг малявка мне позволит её на тряпки забрать.
Электричество прошибло микросхемы воспоминанием о цветущей весне, о прохладе ночи, истерзанной детской коже и украденном первом поцелуе. Его память в мельчайших деталях воспроизвела изгиб маленьких пальчиков, к которым он прикоснулся губами в надежде подарить исцеление. Одно из самых сокровенных воспоминаний. Одно из самых драгоценных.
— Я не отношусь к нашей дружбе, как к чему-то дюже необычному. Я отношусь так к Мари.
— Я об этом и говорю. Ты напрочь лишён
Топот по лестнице, сопровождаемый громкой болтовнёй по телефону. Мари слетала со ступень в расстёгнутом безразмерном пальто, размахивая шапкой с огромным нелепым помпоном. Кларисса закурила ещё одну сигарету и отвлеклась на разбросанные по дому вещи. Мари продолжала горланить на весь этаж, изредка прикрывая ладонью рот и понижая тон, как только с её уст срывалась брань.
— Ай! Клэри, волосы застряли в пуговицах! — как укушенный зверёныш, взвыла она.
— Давай помогу. — Коннор сделал шаг в её сторону, но она будто не услышала и не увидела, упорхнув в сторону вышедшей из кухни мачехи.
Кларисса зажала меж зубов сигарету в совершенно хулиганском стиле и с невозмутимым видом освободила падчерицу из плена коварных пуговиц. Коннор отчего-то нашёл в этом своеобразную неуловимую поэзию, лишённую строгой рифмы, но оттого необыкновенно завораживающую. В дверь позвонили, и Мари мигом дёрнулась открывать.
— Вот ты улитка, давай быстрее, — заявила Кристина, как только переступила порог, — брат и так бесится, что я попросила его попозже выехать. Как знала, что ты копаться будешь. — Она важно поставила руки в боки. — Привет, — улыбнулась Коннору и Клариссе.
— Блин, какие у тебя волосы, Крис! — с неподдельным восхищением проговорила Мари, надевая кроссовки. — У меня какие-то крысиные хвосты белые. И чего вот папа в них красивого находит? Срежу к чёрту…
— Так чего не срежешь? Одни разговоры только.
— Мари, ты в одном носке. — Коннор скептично приподнял брови и издал тихий смешок.
— Если я срежу волосы, папа расстроится. — Мари не повернула головы на его замечание. — Посмотри, помаду аккуратно нанесла, — вытянула в сторону Кристины шею.
— Нормально всё, — со смехом ответила та, услышав сказанное Коннором, и посмотрела вниз.
— Мари, — повторил Коннор.
— А?
— Носок!
— Сам ты носок! Всё, я ушла! Напишу тебе или позвоню, когда меня забрать.
Заполошно махнула рукой, взяла сумочку и открыла входную дверь.
— И когда у вас свадьба? — продолжая смеяться, изрекла Крис.
— Чего? Иди ты! — Мари цокнула и закатила глаза.
— Коннор, когда у вас свадьба? — с хитринкой переспросила она, поглядев в его сторону.
— В июле 2051-го.
— Вот это я понимаю, нормальный ответ! — Она подняла вверх большой палец и взглянула на Мари. — Видишь, у человека, в отличие от тебя, хотя бы какая-то определённость в жизни есть.
— Агась, ты его слушай больше. — Мари помотала головой, взяла подругу за руку и потянула за собой на улицу.
Хлопнула дверь, снаружи раздался звонкий смех, а следом нетерпеливый сигнал автомобиля брата Кристины, заждавшегося девочек. Коннор разочарованно поджал губы и всё смотрел на сдвинутый с места и задранный с одного уголка коридорный коврик, на котором мгновение назад стояла Мари.