В чём измеряется нежность?
Шрифт:
«Радужка по краям тёмная, а ближе к зрачку похожа на янтарь, — задержав дыхание, вгляделась Мари, — совсем как это сегодняшнее странное и родное солнце».
— Красивое платье, я раньше его не видел.
С улыбкой прикоснулся к ткани подола: «Ласковый луч!..» — распахнув глаза и поджав пальцы ног, подумала Мари и впилась крепче мокрыми ладонями в его плечи. Она знала, что он не притронется к её бедру, но оттого захотела этого ещё сильнее. Мотнула головой, высвободилась из объятий и вернулась в дом, чтобы порядочно обуться. Ей казалось, что её сердце бьётся одновременно в груди, в желудке и у глотки. Неудобное чувство. Не вовремя. Некстати. В открытую дверь врывалось благоухающее запоздалое лето на хрупких крылышках дорожной пыли, слетало с деревьев изумрудно-зелёными жёсткими листьями. Оно хохотало и потешалось над Мари — уязвимой, почти раздетой в этом тонком ярком платье, обнажающем её неуловимые сокровенные мечты.
— В центре открыли новый кинотеатр. И очень
— Агась, — буркнула в сторону Мари, стараясь не смотреть на своего друга, словно это могло сгладить то, что она о нём думала несколько минут назад. — Как раз минут через десять автобус до центра к ближайшей остановке подъедет, — оповестила она деловым тоном, глядя в приложение на дисплее телефона.
Коннор хотел было взять Мари за руку, но она сделала вид, что не заметила этого, легко увернувшись и ускорив шаг. По пути к остановке она продолжала держаться на расстоянии, и Коннор бросил все силы на то, чтобы незаметно убить это расстояние. Мари рассказывала кучу несуразиц про недавние тусовки с Кристиной, чтобы придать разговору как можно больше дружеской непринуждённости и унять проклятую дрожь.
— М? Чего-чего? — Коннор притворился, что не расслышал, и стремительно приблизился к ней.
— Автобус подъехал! — Парируя его «атаку», Мари дёрнулась в сторону и указала пальчиком вперёд.
Поднялись в пустой салон: кроме двух старушек в хвосте никого не было. Пока выбирали места, Мари открыла пару форточек, чтобы прогнать хотя бы часть духоты наружу.
— Садись у окна, — предложила она, как только Коннор замер подле неё.
— Либо не хочешь, чтобы солнце слепило, либо планируешь, как бы сбежать было удобнее, — отшутился он, пытаясь прочесть её намерения.
— Если будет жарко, ты скажи, поменяемся на полпути. Я просто хотела… я думала, что ты и так сидишь в участке, как крот в норе, света дневного не видишь, а если и выбираешься, то, как правило, ловить задницы всяких отбросов по грязным закоулкам. Должно же у тебя хотя бы в выходные быть что-то красивое на виду.
— Теперь чувствую себя виноватым за свою идиотскую шутку. — Он сел на уступленное место.
— Не переживай, я уже понемногу привыкла, что ты ни разу не идеал, как мне казалось в детстве, и умеешь порядочно косячить, — с доброй усмешкой объяснила она, плюхнулась рядом и сжала подрагивающими пальцами сумочку, положенную на колени.
Почти всю дорогу оба молчали. Коннор, поначалу изображавший заинтересованность видом из окна, в итоге действительно залюбовался тем, как город преобразился за минувшие с революции девять лет. Озеленение множества кварталов в центре и цветочные насаждения в деловых районах были инициативой андроидов, которые трудились над выдвинутыми проектами день и ночь. «От нас для людей. И во имя общего благополучия», — вещал с экранов Маркус. Он понимал с каждым годом всё отчётливее, что, потребовав прав, девианты должны взять на себя и обязательства, должны использовать свои физические преимущества, чтобы «общее будущее для людей и андроидов» было светлым и плодотворным. Люди приняли это позитивно, и напряжение первых совместных лет уже практически не ощущалось. Андроиды помогли оптимизировать городское пространство и отреставрировать множество старых построек, налаживали работу мелких предприятий. Летним Детройтом 2047-го года и вправду можно было полюбоваться.
Мари не сводила глаз со спокойного, мечтательного профиля Коннора, с колыхающихся на ветру прядей. Ей невыносимо хотелось прикоснуться к нему: «Просто абсурд… Почему сейчас? Ведь было так спокойно, никаких забот. А теперь будто само мироздание решило поиздеваться. Моё «чувство-совершенство» раскрошилось о банальные биологические реакции. Господи, какой же я глупый ребёнок. Глупая маленькая девочка. Вот бы вырваться из этого тела и стать роскошной взрослой женщиной. Но я заперта здесь, в своём худом теле шестнадцатилетки, в этом грёбаном тонюсеньком платьишке и непристойных мыслях о лучшем друге, — разжала пальцы, отпустив наконец-то сумочку, и положила голову на плечо Коннора, обвила обеими руками его руку и прильнула теснее. — Хорошо, что он мой самый близкий человек, и можно так запросто положить голову ему на плечо. Он ни о чём не догадается. Мой милый друг! Мой милый друг!» — не в силах держаться, тихонько сжала бёдра и сделала длинный выдох, когда автобус проезжал под эстакадой. Мари было мокро, сладко и не хотелось чувствовать стыд — лишь красоту этого дня, где «солнце из прошлого освещало ей путь к чему-то счастливому».
Комментарий к Часть VIII
* ЦНС? — сокр. Центральная нервная система. Основная часть нервной системы животных и человека. Главная и специфическая функция ЦНС — осуществление простых и сложных рефлексов.
* I Am Machine? — композиция канадской рок-группы Three Days Grace из альбома «Human» 2015-го года выпуска. Перевод песни взят отсюда: https://www.amalgama-lab.com/songs/t/three_days_grace/i_am_machine.html
Пост
Группа автора: https://vk.com/public24123540
========== Часть IX ==========
Коннор считал это лето лучшим из всех, что пока привелось пережить. Ему не грозила тоска по Мари, оставшейся в этот раз дома, но он чувствовал, что даже её отъезд не нанёс бы столь существенного урона его душевному равновесию, как в былые времена. Теперь он не изводил себя ожиданием встречи, если вдруг Мари говорила, что проведёт время со школьными друзьями. Вместо этого брал на прогулку Хэнка или заглядывал к Майклу Грейсу. Он воспринимал своё спокойствие как новый этап близости и доверия между ними. Вместе с тем в нём крепла уверенность насчёт принятого в мае решения, и оставалось только дождаться подходящего момента, чтобы обсудить детали с Майклом. Коннор намеренно отодвинул запланированный разговор, чтобы насладиться последними безмятежными днями вместе с Мари. Трансформация чувств к ней как будто сделала конечную цель яснее, придала грядущим изменениям больше смысла и в целом заставила глубже задуматься о будущем. Об их общем будущем. Несмотря на то, что Коннор старался рассуждать на этот счёт как можно более трезво и приземлённо, что-то подсказывало, что прояви он однажды инициативу — Мари не отказала бы ему. Он не мог не замечать, как с недавних пор её пульс учащался в его присутствии, кожа становилась горячее, а прикосновения дольше. У машины есть несправедливое преимущество сканировать человеческие реакции. «Так нечестно и подло, прекращай анализировать её! Всё, вот теперь точно последний раз», — клялся он себе снова и снова, когда намеренно сокращал между ними расстояние, брал её за руку, целовал с нежностью в щёку на прощание, льнул к её шее во время объятий. Тело Мари отвечало лёгкой дрожью, голос становился вкрадчивым, дыхание интенсивным. Коннор не хотел обманываться и делать преждевременные выводы, но уверенность в возможности счастья придавала силы.
Мари было страшно. Сомнения мешали ей наслаждаться близостью с лучшим другом. С одной стороны, влюбиться в того, с кем комфортно быть собой, являлось приятной перспективой: она не нервничала, если выглядит неидеально, если они долго молчат или говорят о пустяках, потому что эти этапы отношений давно были пройдены и сделали их друг другу родными. С другой стороны, это же являлось проблемой, как и то, что Мари переживала из-за разницы в возрасте. К тому же пресловутый страх быть отвергнутой резал ножом её «чувство-совершенство», в котором прежде не было подобных условностей. На мгновения её страхи растворялись в приглушённом свете ламп гостиной дома Андерсонов, когда они смотрели кино или читали друг другу вслух. Когда брели вдвоём по тёплым ночным кварталам, болтая обо всём на свете, неуверенность таяла в пропахшем нагретой листвой воздухе.
Ночные прогулки по центру особенно полюбились им в это лето. Бессонный Детройт был выстлан неоновыми дорожками света, наполнен весёлым гамом, подвыпившими горожанами, перемещавшимися от одного бара к другому, и автомобильными гудками. Четырнадцатого августа Коннор обычно отмечал день рождения: это была дата его активации в 2038-м году, накануне первого дела. Мари уговорила его устроить себе праздник после тяжёлого дня, и они отправились открывать новые маршруты по ночному мегаполису.
Прожекторы пронзали небесную тьму, по эстакадам неслись автомобили, задорно подмигивая фарами, над крышами сонно плавали полицейские дроны, а вдалеке, между футуристическим стеклянным небоскрёбом и бизнес-центром в стиле необрутализма?{?}[направление (стиль) в архитектуре периода 1950-х — 1970-х годов, одна из ветвей послевоенного архитектурного модернизма. Некоторые признаки стиля: интерес к локальному цвету и остро-выразительным фактурам; функциональность; урбанистичность; подчёркнутая массивность форм в сочетании со сложными композиционными решениями; преобладающий строительный материал — железобетон.] пролетал дирижабль, корпус которого был полностью облицован рекламным экраном, витрины и вывески горели разноцветной подсветкой, стены клубов едва удерживали рёв танцевальной музыки. Неумолимый прогресс, стремящийся в небесную высь: центр был так не похож на спящие, старомодные окраины. Коннор чувствовал себя влюблённым в каждое движение Мари: вот она убрала за ухо лезущую в глаза прядь, выхваченная из темноты фиолетово-зелёным лучом прожектора и объятая ветерком, или схватилась обеими руками за железную балюстраду набережной, вытянувшись, как струна; вот она смеётся своим заразительным смехом, обводя пальцами завитки чокера на шее, или запрокидывает голову глядя на серебристо-жёлтую луну. Он ощутил себя вправе заковать её в кольцо нетерпеливых, трепетных объятий и почувствовал, как Мари мягко вцепилась в его пряди на затылке и принялась с пылом пропускать их меж пальцев. Она тихонько засмеялась, желая избавиться от неудобного жара, от электричества в воздухе, от онемения в ногах. Мари понятия не имела, что, как и она, Коннор пытался максимально задействовать все доступные системы охлаждения под пластиковым корпусом, чтобы избежать перегрева, ведь программа социальных отношений настойчиво оповещала его, что это удачнейший момент для поцелуя.