В чём измеряется нежность?
Шрифт:
«Могу ли я позволить себе такую беспечность? Слишком рано и слишком не вовремя. Может, я ошибаюсь, но чувствую, что так будет правильно, — Коннор припал к её лбу своим, и его руки соскользнули с её талии. Из груди Мари вырвался неприкрытый вздох разочарования. — Она тоже понимает это».
— Спасибо, что уговорила меня не отсиживаться сегодня дома. — Он продолжил помогать себе и ей сбавлять обороты.
— Я обещала этим летом с тобой не расставаться, так что никому не позволю испортить мои грандиозные планы. Даже твоей работе. — Мари дурашливо вздёрнула подбородок, не отрывая взгляда от Коннора.
— Жаль, что скоро уже рассветёт… К дому?
— К дому. Уверена, ты из
— Я не устал.
— Ага, заливай больше! Весь день на работе торчал и полночи шастаешь тут со мной. Не устал он, — достала телефон. — Я вызову такси.
Четверть часа в дороге до дома Мари продремала на плече Коннора, укрытая одеялом полосок ночных огней. Водитель, пожилой мексиканец, тихо подпевал шуршащему радио: незнакомый Коннору хит родом из далёкого 2000-го года. Свет фонарей размывался и сливался в разноцветные дорожки, шорох колёс убаюкивал. Коннору казалось, будто они с Мари вне времени и пространства, несутся в упоительной тьме. Необыкновенное умиротворяющее чувство единения, словно его электронно-пластиковый и её, живой и телесный, миры навечно соединились в нечто прекрасное. Неделимое. Он бережно заключил в ладони её обмякшую кисть.
Когда такси довезло пассажиров до дома на Мичиган-драйв и унеслось прочь в темноту, Мари устало и очарованно взглянула на Коннора, взяла его за руку и потянула за собой влево, в сторону решётчатого забора, за которым находилась маленькая пристань для катеров. Там, на краю деревянного пирса, они частенько вели праздные разговоры и делились сокровенным. Но в этот раз приглушённый топот по деревянным доскам чудился Коннору необыкновенным, не таким как всегда. Из-за недавних дождей вода поднялась высоко, и Мари сняла обувь, чтобы опустить в прохладу ноги. Коннор последовал её примеру. Они сели, тесно прижавшись друг к другу, и поглядели на высоко поднявшуюся в чёрном небе луну, обливающую сиянием пристань и водную гладь.
— Ты не против, если я завтра побуду у тебя и позову к нам Крис? — заговорила после продолжительного молчания Мари.
— Не против. Крис мне нравится, а ещё подслушивать женские разговоры иногда весьма любопытно, — со смехом ответил Коннор. — Хотя, если серьёзно, я давно не проводил время в компании. На работе-то в основном компания из уродов, типа Рида.
— Знаешь, Рид не такой уж урод, — возразила она; опустила уголки губ и пожала плечами. — Нет, он тяжёлый тип и часто ведёт себя неприятно, но к нему нужен подход. Ты сказал мне примерно то же самое, когда мы впервые беседовали в участке. В глубине души Гэвин просто хочет, чтобы его оценили, восхищались им… Ну, или хотя бы проявили капельку заботы и доброты.
— Лучше буду продолжать считать, что у тебя есть какое-то особое заклинание для задабривания этого засранца.
Они посмотрели друг на друга, тихонько смеясь тем неловким смехом повисшего в воздухе напряжения, какое снимается только решительными действиями. Но никто из них не был полон решимости. И луна, и вода, и деревья, разводили руками в ожидании смелых шагов, а в разморённой тишине раздавались лишь неуверенные вздохи.
— Коннор?
— М?
— А какой возраст согласия в Мичигане? — стараясь сохранять невозмутимость, изрекла Мари, склонив голову и бултыхая ногами.
— Шестнадцать лет, — дежурно ответил тот с профессиональной сухостью, но через пару секунд призадумался. — А тебе это… зачем?
— Да так, ни зачем…
«Не притворяйся, будто решил, что она спросила это из чистого любопытства. Едва ли вопрос был о ком-то другом, уж ты бы первый о нём узнал… Что же я должен делать? Ответ-то, разумеется,
Мари поднялась, взяла в руки обувь и кивнула в сторону дома, надеясь, что по дороге растворится смущение и какое-либо напоминание о её вопросе. Коннор молча направился за ней, принимая всю ответственность за происходящее. Мари подскочила к разросшейся яблони у окна, устало раскинувшей отяжелевшие от плодов ветви, и сорвала самое крупное яблоко, шаловливо подкинула его, поймав обратно в ладонь, затем юркнула в дом следом за Коннором. На цыпочках прокралась в гостиную к узкому платяному шкафу справа от камина, достала одну из его рубашек, чтобы переодеться, и скрылась в ванной. Когда вернулась, обнаружила разобранный и расстеленный для неё диван.
— Ложись на своём месте, — командирским голоском проговорила Мари, — я с комфортом и в кресле расположусь. И нет! — Она остановила его указательным пальцем, как только Коннор собрался возразить ей. — Мы не будем спорить.
— Я и не собирался, — усмехнувшись, сдался он. — Ты уж если из-за пустяка лбом упрёшься, чужие аргументы для тебя белый шум.
— Я рада, что между нами такое взаимопонимание, — саркастично отпустила она, чмокнув его в щёку.
Погасили свет и легли. В упоительной тишине Коннор прокручивал в памяти записи прогулки, боясь окончательного прощания с этой ночью и эмоциями, что охватывали его сегодня. Сквозь картинки и звуки он вдруг расслышал что-то извне, что-то совершенно невозможное, нереальное в своей реальности.
— Подвинься, — тот же командирский голос, только ласковее, — что-то мне там неудобно. — Он не успел произнести ответных слов удивления, как Мари забралась к нему под одеяло и прижалась спиной. — Ничего, что вот так?
— Ничего, — околдованно буркнул Коннор, замерев.
«Так и будешь лежать бревном, идиот? — спросил он себя. — Что может быть красноречивее этой минуты? Обними её. Просто обними. Она должна знать, должна понять, как ты относишься к происходящему, — его правая рука плавно обвила её талию, а левая, подперев подушку, остановилась у плеча. Мари уютно поёрзала в его объятиях и удовлетворённо выдохнула. — Вот теперь славно».
— С днём рождения и добрых снов, — шепнула она, прикрыв веки.
«Ты подожди ещё чуточку. Клянусь, я всё исправлю, я во всём тебе признаюсь, и мы будем жить так, как захотим. Мы с тобой. Дай мне хотя бы год, это ведь совсем немного. Ты пришла ко мне, и этого вполне достаточно, чтобы понять, что мы хотим одного и того же. Послезавтра я буду у Майкла, и ничего больше не будет как раньше. Надеюсь, к лучшему».
В три часа к ним приехала Кристина, и субботний день заметно оживился: после просмотра фильма Коннор и Крис засели играть в приставку, отпуская друг другу смачные подколы в пылу состязательного азарта. Мари увлечённо наблюдала за процессом, подперев висок кулачком и положив ноги на колени Коннора: ей было хорошо и хотелось укутаться этим мгновением. К тому же воспоминания о минувшей ночи разгоняли в ней тревоги и неуверенность. Может быть, если она просто позволит происходящему плыть по течению, всё будет так, как и должно быть? Мари не хотелось думать, что сегодняшний покой может оказаться игрой подсознания, всего лишь на миг упрятавшей её страхи.