В гостях у турок
Шрифт:
— И такъ, позвольте мн начать васъ немножко интервьюировать? продолжалъ сотрудникъ болгарской газеты.
— Пожалуйста, пожалуйста, кивнулъ ему Николай Ивановичъ.
— Вы въ Болгаріи въ первый разъ?
— Въ первый разъ.
— Какое впечатлніе произвела на васъ при вашемъ възд наша обновленная Болгарія? Посл извстнаго поворота мы ее называемъ обновленной.
Сотрудникъ умолкъ, поправлялъ на носу очки и ждалъ отвта. Николай Ивановичъ не зналъ, что отвчать, и соображалъ. Наконецъ онъ произнесъ:
— Вы хотите что-нибудь о русскомъ вліяніи?
— Да,
— Какъ вамъ сказать… Меня вотъ, напримръ, удивляетъ, что при такомъ русскомъ вліяніи, какое существуетъ теперь, у васъ до сихъ поръ нтъ русскихъ самоваровъ въ гостиницахъ. Вотъ, напримръ, сейчасъ я заказываю чаю съ самоваромъ, и мн отвчаютъ, что здсь въ Софіи въ гостиницахъ самоваровъ нтъ, и подаютъ вотъ этотъ дурацкій чайникъ вмсто самовара, мдный чайникъ у насъ въ Россіи всегда стоитъ на плит. Согласитесь, что это странно! Неправда-ли?
И Николай Ивановичъ пристально посмотрлъ на сотрудника болгарской газеты, ожидая отъ него отвта.
XXIII
Сотрудникъ болгарской газеты въ свою очередь подумалъ, что ему отвчать относительно отсутствія самоваровъ въ болгарской гостиниц, и сказалъ:
— Видите-ли, русскіе самовары, по моему мннію, отъ того въ Болгаріи не прививаются, что здсь вообще мало чаю пьютъ, и есть семьи, которыя совсмъ не знаютъ чаю.
— Да что вы! удивился Николай Ивановичъ. — Такъ что-же они пьютъ?
— Кофе, пиво, шипучую воду, простую ключевую воду съ вареньемъ. Наконецъ, состоятельные классы — вино. Мы имемъ прекрасное вино.
— Какъ во Франціи и Германіи?
— Да, какъ во Франціи и въ Германіи, ваше превосходительство.
— Такъ какое-же это русское вліяніе! Какой-же это поворотъ къ русскому, о которомъ кричатъ газеты! воскликнулъ Николай Ивановичъ. — По моему, ужъ подражать, такъ подражать! Сливаться, такъ ужъ сливаться во всемъ, даже въ мелочахъ. Да чай и самовары я считаю даже и не мелочью. За самоваромъ, обыкновенно; у насъ на Руси собирается вся семья, къ самовару приглашаютъ добрыхъ знакомыхъ и пріятелей. Самоваръ располагаетъ къ общенію, за чаемъ человкъ длается добре, любезне и тутъ зарождаются лучшія мысли и… намренія. Вы меня поняли?
— Отлично понялъ, ваше превосходительство, кивнулъ сотрудникъ болгарской газеты. — И совершенно съ вами согласенъ. Это вполн врно съ вашей стороны. Такъ, по всмъ вроятіямъ, и будетъ въ Болгаріи, когда эта младшая славянская сестра совсмъ сольется духомъ съ своей старшей сестрой. Но вдь у насъ пока только еще началось сближеніе.
— Пора, пора… — покачалъ головой Николай Ивановичъ. — Давно пора. И если вы пишете въ болгарскихъ газетахъ, то я совтывалъ-бы вамъ по скорй написать самую громоносную статью о самоварахъ, гд вы должны настаивать, чтобы каждая гостиница Болгаріи выписала-бы изъ Россіи не мене трехъ самоваровъ.
— Постараюсь, — съ улыбкой поклонился сотрудникъ болгарской газеты, сдлалъ маленькую паузу и продолжалъ: — но я хотлъ-бы васъ спросить: какого мннія вы держитесь относительно политическаго состоянія Болгаріи
— Политическаго? — протянулъ Николай Ивановичъ и не зналъ, что отвчать. — Политика, знаете, темное дло… Политика — это такая вещь… Впрочемъ, все это похвально, что вы теперь длаете, похвально…
— Ну, а что говорятъ объ насъ у васъ въ высшихъ сферахъ?
— Да что говорятъ… Ничего не говорятъ. А o самоварахъ-то вы подумайте. Ахъ, да… спохватился Николай Ивановичъ. — А квасъ? А кислыя щи у васъ есть въ Болгаріи? Я вдь вотъ только сегодня утромъ пріхалъ и не усплъ еще ни съ чмъ ознакомиться.
— Нтъ, квасу и кислыхъ щей у насъ не длаютъ, — отвчалъ сотрудникъ.
— Странно, по меньшей мр странно! Вдь сближеніе-то начинается съ мелочей. Да такіе славянскіе напитки вовсе и не мелочи. Это вдь васъ турецкое иго отучило. Сначала турецкое иго, а потомъ Батенбергъ, Стамбуловъ съ своимъ западничествомъ. Скажите, стало быть, у васъ здсь въ ресторанахъ нельзя и ботвиньи потребовать? Вы знаете, что такое ботвинья?
— О, да… Я жилъ въ Россіи. Я учился въ Одесс, слушалъ тамъ лекціи въ университет и сколько разъ лъ ботвинью.
— Такъ неужели здсь нельзя получить ботвиньи? — еще разъ спросилъ Николай Ивановичъ.
— Нельзя. Здсь внская кухня. Наши болгарскіе повара также учились у внцевъ. А главное, здсь квасу нтъ.
— Но отчего же посл такого поворота ко всему русскому, вы не выпишете изъ Москвы хорошаго квасовара, хоть только для Софіи? Онъ и научилъ-бы вашихъ болгаръ квасоваренію.
Сотрудникъ пожалъ плечами.
— Какъ вамъ сказать?.. Дйствительно, у насъ многаго еще не хватаетъ.
— А вы укажите въ газетахъ. Вотъ вамъ и еще сюжетъ для громоносной статьи — квасъ. Конечно, это дло городской думы. Прямо требуйте у думы, чтобы былъ выписанъ изъ Москвы квасоваръ для городскаго хозяйства. Пусть городъ устроитъ школу квасоваренія. Вдь у васъ, я думаю, если ужъ такой антагонизмъ существуетъ, то и селянки на сковородк получить въ трактир нельзя?
— Нельзя, покачалъ головой сотрудникъ.
— Такъ вотъ вмст съ квасоваромъ выпишите и хорошаго русскаго повара изъ какого нибудь московскаго трактира. Онъ научитъ, какъ и ботвинью стряпать, какъ и растегаи длать, какъ селянки мастерить. Такъ вотъ я все сказалъ.
И Николай Ивановичъ умолкъ.
— Виноватъ, ваше превосходительство… Вы мн еще не изволили высказать вашего взгляда относительно перемны нашей внутренней и вншней политики… относительно нашего поворота… снова обратился къ нему сотрудникъ.
— Какъ не высказалъ? Я все высказалъ. Я сказалъ: это похвально…
— Ну, а въ петербургскихъ высшихъ сферахъ какъ? Положимъ, можетъ быть это дипломатическая тайна, но я попросилъ-бы васъ сообщить мн хотя кое-что въ предлахъ возможности.
Произнесенное слово «тайна» позволило ухватиться за него Николаю Ивановичу и онъ заговорилъ:
— Нтъ, это тайна, гробовая тайна и вы объ этомъ не просите! Я все сказалъ. Я далъ вамъ два сюжета для передовыхъ статей: самоваръ — разъ и квасъ — два. Ахъ, да… Какъ у васъ здсь въ Софіи насчетъ бань? Есть-ли хорошія русскія бани?