В кольце врагов
Шрифт:
44 Шляхами в старину назывались основные маршруты кочевников, которыми они вторгались со степи на Русь. При этом более поздние, излюбленные степными разбойниками шляхи настолько утрамбовывались копытами лошадей, что глубиной они были по колено человеку, а в ширину достигали от сорока до шестидесяти метров; гребни их были заметны издалека. Наиболее известные шляхи — Изюмский, Муравский и Кальмиусский.
Глава 3. Битва на Альте! (текст отредактирован)
Сентябрь 1068 г. от Рождества Христова
Переяславское княжество, берег
Летят птицы над Русью, пугаются пожаров на месте городков малых да весей, где годами они гнезда вили рядом с жильем человеческим, — все в огне! Движется по земле Русской орда вражья, лишь пепелища за собой оставляет, да сирот, да баб вдовых, кто в лесах успел спрятаться. А коли кто в руки кочевников попадет — так ведь не щадят никого, ироды… Но и другое видят птицы с вышины небесной — приближается к врагу тропами лесными, одним северянам известными, дружина многочисленная. Готовятся защитники земли Русской дать бой ворогу не на жизнь, а на смерть!
Большую силу собрали князья-братья, одиннадцать тысяч конных витязей! Не уступает эта рать числом дружинам деда, Владимира Красное Солнышко, и отца, Ярослава Мудрого! А уж если бы пошло с ними и все пешее ополчение Киева да Чернигова, да земель окрестных, то тогда и вовсе не заметили бы русичи рать половецкую! Но спешили Изяслав и Святослав к брату Всеволоду на помощь, собрали только всадников в надежде, что погромят войско басурманское одной лишь конной ратью.
И вот наступила ночь над землей Русскою, покровом тьмы леса спрятав, поля и реки, да стойбище половецкое. Укрыла ночь и дружины княжеские, незаметно к врагу подбирающиеся…
После короткого отдыха, ближе к рассвету вышла рать русичей к стойбищу вражескому. Взглянул старший из братьев, великий князь Киевский Изяслав на орду половецкую — и забилось в его груди сердце, словно зверь в силках! Все пространство пред ним в кострах куманских, куда взгляд ни брось, везде огни вражеские! Это какую же рать половцы на Русь привели? Думал князь Киевский, что вдвое меньше сил у врага — а теперь дрогнуло его сердце, не верит в победу старший из братьев…
Взглянул Всеволод на стоянку куманскую — не сосчитать пламени костров! А у каждого где по пять, а где и по десять воинов ночь коротает… Сколько ж сил у врага, если огней в поле тысячи? Закручинился младший брат, словно плита каменная на сердце его легла, придавила. Подумал Всеволод, что за грехи общие ему и братьям Господь наказание посылает. Сразу вспомнилось, как племянника Ростислава, сына старшего брата Владимира, лествичного права втроем лишили. Как отняли у юноши Новгород, а после отказали в наследовании престола киевского. И хотя поначалу Всеволод это решение осудил и был против, но старшего брата, подлость измыслившего, поддержал Святослав. А вдвоем они и младшего уговорили — ведь не войной, как отец и дед все споры решали с кровной родней, а лишь словами они Ростислава обидели! К тому же обещал Изяслав племяннику удел дать, и дал! Правда, не наследный, не самостоятельный. Ровно как собаке кость бросил — на, довольствуйся! Одним словом, задвинули старшего внука Ярослава, первого после дядьев претендента на престол киевский. Против Правды отца это сделали…
Да, закручинился Всеволод Ярославич, но про себя решил крепко: раз Господь наказание за грехи посылает, то от него не бегать надобно, его принять следует. И коли суждено в битве пасть, так тому и быть — кровью братья смоют грехи!
Подался вперед Святослав, средний из братьев. Число костров вражеских сердце его не смутило — больше прочих в его жилах играет кровь викингов, воителей храбрых. По материнской линии дед его Олаф Шетконунг, первый король свеев, а прадед — Эрик Победоносный, победитель датчан! Самый могучий и
— Ударим же, братья, что медлим мы робко? Славой покроем себя незабвенной, погоним куманов, как торков!*45 Опрокинем поганых и, сколько сумеем, к Альте прижмем их — ни один не спасется! Вперед, СЕВЕ-Е-Е-РРР!!! — раздался клич могучего князя-богатыря над русским воинством.
В ответ грянул рев тысяч ратников-северян дружин черниговских и переяславских:
— СЕВЕ-Е-Е-РРР!!!
Встрепенулись в лагере половцы, тревожно завыли рога их. Но прозевали, проспали они приближение сильной русской рати! А княжеские дружины уже берут разбег, увлеченные Святославом и его черниговцами в атаку, и страх в сердцах князей-братьев сменился боевые задором. Не устоять куманам перед тараном витязей русских, в броню закованных!!!
Но практически доскакав до половецкого лагеря, всадники на острие клина с ужасом разглядели перед собой стену из сцепленных телег…
Научил Шарукана Старого удар последних ратников Воиня. Крепко он испугался тем утром дружины русичей, в лагерь ворвавшихся, к шатру его пробивавшихся! И после хан уже не прощал своим людям самонадеянности и лени и взял за правило возводить вокруг стоянки кольцо из телег. В эту ночь предусмотрительность Шарукана, прозванного за опыт Старым, спасла половецкое войско от разгрома…
Не успел затормозить клин русичей перед возникшим препятствием, врезались дружинники в ограду — и хотя подалась она под напором тел конских, а все же не сломалась. Может, если бы первый ряд не пытался остановить скакунов своих… Но и тогда уже не получилось бы ворваться в лагерь галопом, тормозили бы всадники перед телегами перевернутыми, перед трупами лошадей и соратников…
Взревел Святослав дурным голосом, зарычал на воинов, приказывая сей же час разбить ограду. Спрыгнули с коней ратники, взяв в руки секиры, бросились к сцепленным телегам. Но и половцы, кто храбрее, видя опасность смертную, поспешили навстречу русам, остановить прорыв. А кто потрусливее, тот уже взял лук в руки, наложил стрелы на тетивы… Уже на ногах Шарукан с сыновьями, Атраком и Сырчаном, собирают всадников — в этот раз коней также треножили в кольце стен.
Бешено рубят русы телеги секирами, бешено колют в ответ половцы пиками, секут саблями. Сбивают куманов со стенки всадники копьями, летят с обеих сторон в небо стрелы, невидимые в сумерках предрассветных… Сотнями гибнут воины в сече лютой, но все больше спешенных русов крушат телеги! Вот уже то в одном, то в другом месте прорывают они стену защитную, растаскивают препятствия, вот уже узкие ручейки конных дружинников ворвались в лагерь! Но навстречу им ударили тысячи половцев, изготовившихся к битве…
Не набрали разгона клинья русские, малочисленны они против ратей вражеских! Но и куманам деться некуда, приходится сечу принять им грудь в грудь! Кипит рубка страшная, гвалт стоит над лагерем жуткий, кричат по-звериному воины, в схватке смертельной сошедшись!
Сломаны копья русичей, но топоры и булавы сверкают молниями в их руках! Посечены саблями уже и щиты, и брони дощатые, но держат пока удар! Беснуются поганые, рты в крике зверином раззявив, но за каждого русича в сшибке этой когда по три, а когда и по четыре жизни платят. Да и то большинство степняков ведь без доспехов, и шлем не у каждого… А все ж больше их, много больше.