В море погасли огни (блокадные дневники)
Шрифт:
Зацепившись крюком за баржу, я увидел выглянувшего из трюма пограничника со "шпалой" в петлицах.
– Здесь типография шхерного отряда?
– спросил я у него.
– Здесь, - отозвался пограничник.
– И не только типография, но и вся редакция. Наконец - то вспомнили. Мы вас давно ждем.
– Меня не укоряйте, - остановил я его.
– К Пубалту имею такое же отношение, как и вы. В Кронштадте и суток не пробыл. Мне приказано принять имущество газеты, а вас отослать в отдел печати.
– Ну что ж, принимайте, - огорченно сказал он.
– Всегда так, сработаешься с людьми, а тебя сразу в другое место.
Он провел меня по шаткому трапу в свой отсек баржи. Там на грудах бумаги сидели три девушки в тельняшках и черных юбках, подпоясанных широкими матросскими ремнями. Две из них при свете лампочки разбирали шрифт и раскладывали по ящикам кассы, третья что - то писала. При нашем появлении они встали и вытянули руки по швам.
– Садитесь, - с досадой сказал редактор.
– Я же вам говорил, что во время работ начальство не приветствуют.
– И, обратясь ко мне, добавил: - Вот видите - на барже два номера газеты выпустили.
– А где отпечатали?
– На этой "американке", - показал старший политрук на небольшой печатный станок, установленный в углу.
– А других типографских машин вы не вывезли?
– Нет. Для походной редакции и этой достаточно. Зато шрифтов у нас много. Да что я рассказываю... Вот список редакционного имущества. Проверяйте.
И он протянул мне развернутый лист бумаги. Занявшись проверкой, я натолкнулся на четыре кучки гранат и патронов.
– Мое войско вооружилось, - смущенно ответил старший политрук.
– Ждали нападения катеров. Решили живыми не сдаваться.
Одна из девушек вдруг поднялась и спросила:
– Товарищ старший политрук, разрешите обратиться?
– Обращайтесь.
– Мы просим послать нас на сухопутный фронт. Надоело на этой проклятой барже сидеть.
– Теперь с рапортами не ко мне, а к другому старшему политруку, объяснил редактор, указывая на меня.
– Вы перешли в его подчинение... Как он решит.
Девушка решительно шагнула ко мне и протянула три рапорта.
– А что вы на фронте намерены делать?
– спросил я.
– Здесь на барже мы оказывали первую помощь раненым. И видно, не плохо, врач похвалил. Кроме того, мы стрелять умеем.
– А в редакции работать больше не желаете?
– А кому нужна будет теперь газета, на закрутку что ли?
– Понадобится в любом случае. Без газеты не обойтись.
– А у нас здесь даже курящие не брали. Говорят, бумага толстая.
– Значит, плохую газету выпускали.
– Как плохую?
– захорохорился редактор.
– Сам последние сводки по радио принимал, свежими печатал.
– Да не в укор вам, - поспешил я успокоить его.
– Просто объясняю, какой газета должна быть в принципе.
– Все равно хотим на фронт, - продолжали твердить свое девушки.
Их упрямство вывело меня из терпения, и я строго заметил:
– А с дисциплиной у вас неважно дело обстоит. Военные люди находятся там, куда их ставят. Понятно? Где вы их взяли?
– спросил я у редактора.
– В Выборге мобилизовали... двух наборщиц и корректора. До этого военной службы не проходили. А насчет дисциплины вы правы, есть распущенность.
– Остаетесь в типографии, - сказал я девушкам.
– А если понадобимся на фронте, пойдем вместе.
Девушки обиженно умолкли и стали укладывать свои вещи.
В редакционный отсек спустился и интендант Макаров. Он уже успел облазить всю баржу и пришел не одни, а с хитроватым техником - интендантом шхерного отряда.
– Мы беспризорные, отряда нашего уже не существует, - пожаловался снабженец.
– Вы теперь наши хозяева. Так забирайте со всеми потрохами. Сколько же можно тут болтаться под обстрелом! Еще утопят.
– Но на всех у меня нет полномочий.
– А всего - то всего - два бойца осталось от команды, я да жратвы немного в ящиках.
– Но зачем мне баржа?
– Не вам, а для базы пригодится, - негромко вставил Макаров.
– Вы только распишитесь, что приняли в свое распоряжение имущество типографии и... личный состав. А все остальное мы сами оформим.
Он дал мне расписаться в каких - то двух ведомостях и сказал:
– А теперь можете отправляться по своим делам. Все сделаем в наилучшем виде. Можете не беспокоиться.
Мне и в голову не могло прийти, что в такое тревожное время интенданты пойдут на какую - то махинацию.
Попрощавшись с девушками и печатником, редактор подхватил свой потертый чемоданишко, полевую сумку, и вместе со мной перебрался на катер.
Катер, обходя стороной корабли, ведущие бой с берегом, проскочил морские ворота и доставил нас в Итальянский пруд.
В Пубалте мы нашли только инструктора по печати.
– Все в разгоне, - сказал он.
– Немцы усиливают нажим. Сегодня, видно, критический день.
Он тут же при мне передал редактору шхерного отряда предписание явиться во вновь сформированную бригаду морской пехоты, а у меня спросил:
– А вашу газету когда получим?
– Через день или два, - пообещал я.
Нашему соединению приказано морем перебросить в Ленинград две дивизии с Ораниенбаумского "пятачка". Для этой операции подбираются только плоскодонные суда с мелкой осадкой - канонерские лодки, быстроходные тральщики, сторожевики и баржи с буксирами, способные ходить не по главному фарватеру, а и по другим участкам залива, не помеченным вехами.