В оковах его власти
Шрифт:
Смотря в эти наполненные проступающей влагой глаза, я ломал себе руки мысленно, но продолжал удерживать ее подле себя, так близко, что ее вздох и сердцебиение мог ощущать кожей. Какая она наощупь? Всем телом? Как нежный бархат, самый дорогой из существующих?
Мы столкнулись лбами, а казалось, что вселенными. Нельзя больше терпеть, иначе я просто порву ее в своем сне, и пусть меня убьют за это, ведь даже тут позволить себе сделать ей больно я не мог.
—Я не могу тебя отпустить, девочка, потому что тебя на самом деле нет, —я рывком вгрызся в мягкие и податливые губы, вкусив наконец-то то, что мне
Пусть тогда это будет мой ад, бесконечный, и пусть я в нем сгорю без остатка.
Почему я все еще был одет? Срывая с себя пиджак и разрывая рубашку, я одновременно смог освободить полностью освободить Машу, рассматривая эту божественную грудь так близко, что мог бы коснуться языком. И я коснулся, ведя им вдоль кромки скромного лифчика. Ей надо было ходить в шелках, в самом дорогом, но даже в обычном она заводила меня больше, чем все голые девицы мира. Прижавшись пахом к ее животу, я застонал от боли и бессилья. Как тут оставаться в здравом уме? Как все запомнить? Я хотел все помнить.
Руки девчонки нежно обвили меня за шею, и это было лучшее, что случилось. Лучше этого нет ничего больше, только мое ощущение себя в ней, где будет так, что я потеряю рассудок окончательно, вбиваясь в нее посильнее и поглубже, оставляя внутри часть себя, лишь бы она никуда не исчезла от меня больше. Я хотел, чтобы она пахла мной, чтобы в ней был я, чтобы она была на мне, и чтобы все это никогда не заканчивалось.
Потому что такое безумие не может закончиться.
Я не хотел просыпаться. Не туда, где маленькая ладошка не ложится на мою щеку, не туда, где нет ее пушистых волос, касающихся лица.
Я хотел остаться тут навсегда.
С ней, близкой к моей коже. И чтобы еще ближе, но ближе просто некуда.
Я целовал ее как обезумевший, встречая полный отклик, абсолютное желание в ответ. Маша обнимала меня несмело и неумело, и я улыбался, как больной ублюдок, в перерывах между всем, что между нами происходило.
Пока все это не испортил протяжный крик, похож он был на вой раненого зверя, что еще пытался докричаться до того, кто оказал бы ему помощь.
А затем я ощутил удары по спине, и мой сон оказался явью, где прилетает по роже огромным графином с пойлом. Зрение расфокусировалось, но одной рукой я продолжал обхватывать Машу, а второй сдерживать нападающего, чтобы прикрыть ее.
Черт возьми, это все был не сон.
ГЛАВА 21
МАША
Меня словно обдало огнем, и кожа вдруг покрылась липкой пленкой, что неустанно создавала парниковый эффект. Неловкими движениями рук я пыталась предпринять хоть что-то, но потерпела полный крах. Пальцы словно погружались в зыбучие пески и сильнее тянулись к оголенной манящей коже Белова. Это все было похоже на бред лихорадочного больного, и я вся состояла из противоречий, что разрывали сознание. Но ничего не могло заставить меня оторваться от него сейчас, даже если бы я могла. Сталкиваясь друг с другом, мы давно потерялись в этом безумном танце рук, языков и тел в целом.
Внизу живота разливалась лава и дарила незнакомое наслаждение, неправильное, порочное, но в тоже время такое нужное, что я мысленно кричала. Физически не могла, потому что губы таранил немыслимый напор, сумасшедший, дикий, алчный. Укусы не приносили мне боль, они, наоборот, открывали новый мир, где я никогда не была.
Как дышать? Как вообще теперь существовать? Эти ласки будоражили, дарили то, с чем я столкнулась впервые, и что даже осознать сразу не смогла. В этом мужчине я утонула, потеряв себя окончательно. На секунду оторвавшись, смогла лишь проблеять что-то невразумительное. Не так все должно было быть. Надо было прекратить это. Пока не стало слишком поздно. Сквозь стук колотящегося сердца я не слышала уже ничего, у меня закладывало уши от такого возбуждения, что наполняло тело до краев.
—Саша, Сашенька, — я пыталась посмотреть ему в глаза, но видела лишь безумие, и снова отчаянные поцелуи до боли, что вырывали душу с корнем. Внутренний протест затонул в стоне на выдохе.
Он сжал мое лицо одной рукой, вторгаясь языком поглубже. «Все пропало», думала я тогда, пока громкий крик не разрезал пространство, а после этого последовал оглушительно сильный удар, от которого я отлетела к стенке, больно ударившись затылком. Глаза распахнулись, и весь ужас, что только смог бы произойти, обрушился на меня бесконечной лавиной.
—Какая же ты сука, сука, сука! Подонок, ублюдок, тварь, — прямо сейчас жена Белова метелила его графином из-под коньяка с такой силой, что я думала о более серьезных повреждениях. Паника обхватила мое горло. Несмотря на свое состояние, мэр прикрывал меня, потому что Белова целилась не столько в него, сколько в меня. И будьте уверены, она бы меня этим кувшином убила бы запросто.
—Прекрати! — в ответ прозвучало грозное. Белов перехватил руку жены и кинул уже окровавленный кувшин на пол. Звук битого стекла заполнил пространство. Это конец.
Вдруг я осознала, что взгляд мужчины протрезвел. За секунды прояснился. Он бегло повернулся ко мне, что-то сказав простым кивком, но я не смогла бы сейчас распознать ничего из-за поступающей к горлу истерики. Все тело теперь полыхало совсем из-за другого жара. А лицо мэра было окровавленным, наверное, прилетело неслабо, до рассеченной брови точно. Боже мой.
—Вот как ты проводишь вечера, пока твоя жена загибается от боли, да? Вот так? Я болею циститом в острой фазе, лежу под капельницей, а ты трахаешь своих шлюх. Малолетних, — она рассмеялась сквозь слезы и снова ударила мужа по лицу. Отчаяние повисло в воздухе, но этот удар оказался простым укусом комара для такой махины, как Саша.
Мысленно пришлось себя поправить…я не могла называть его по имени, не имела права. Но я именно это и делала.
Я только сейчас смогла осознать, что вся была в выпивке, от меня разило спиртом, а еще я стояла в одном лифчике, что был уже расстегнут сзади, но еще не спал. Повернувшись спиной, я быстро застегнула его и подхватила рубашку с пола.
Какой стыд, позор и ужас.
На фоне все также стоял ор, душераздирающий крик и истерика, что становилась с каждой секундой сильнее и сильнее.