В оковах его власти
Шрифт:
—Неужели ты никогда не испытывал ко мне хотя бы симпатии? — она продолжила, давя на мозоль.
Как мне выразить словами то, что я к ней чувствовал, если я не чувствовал ничего, кроме уважения как к человеку, который родил мне сына? Как?
—Столько лет попыток и сражений, Белов, было за тебя, и все ушло в мусорку одним днем. Вот так просто ты выкидываешь меня.
—Я не просил тебя сражаться, Азиза, я ничего из этого не хотел, но я положил свою жизнь к твоим ногам, и больше я так не хочу. Теперь мне хочется пожить для себя.
Азиза рассмеялась безумно, прикрывая
—С ней, да? С ней будешь жить?
—Нет, представь себе. Я потерял голову, несомненно, но не трону ее и пальцем, — сказав правду, я ощутил очередной удар молота по виску. Пришлось прикрыть глаза, чтобы выстоять.
—Боже, что я вижу, что же я вижу. Худший кошмар из всех. Такой же взгляд у тебя был на нее, точно такой же, — она снова расплакалась, начиная завывать, как раненый зверь, и стекать по стене вниз, усаживаясь на пол.
—Встань, у тебя цистит, думай о себе, — прошипел я сурово, хватая ее за под руки и насильно поднимая, удерживая, ведь стоять она не хотела.
—Зачем мне жить в мире, где нет тебя? — она подняла заплаканный взгляд на меня, но сразу ответа у меня не нашлось. Тут бы не захлебнуться в боли, что лавиной на меня хлынула.
—Ради себя и сына, ради своего счастья надо жить, Азиза, и смотреть в глаза любящему человеку. Как сын будет жить в мире, где нет его матери? Ты подумай об этом, когда в следующий раз скажешь мне эти страшные вещи. Ты сына любишь? Или это все просто игра была столько лет?
Так нельзя, ничего не стоит твоей жизни, никакой человек не может быть причиной заканчивать.
Она отмахнулась от меня, толкая прочь от себя.
—Ты не имеешь права такое говорить мне. Я ради своего сына пойду на все. Вообще на все.
—Вот и хорошо.
—Сейчас я хочу уйти. Но развод я тебе не дам, и будет все со скандалом, чтобы утопить твои рейтинги. Так просто ты не уйдешь от меня, — обхватив себя руками, прошептала женщина, вперяясь взглядом в пол. —Нет, не уйдешь. Я буду превращать твою жизнь в кошмар, как ты превратил мою, Белов. Ты сам не захочешь разводиться, когда весь ужас упадет тебе на голову.
Ожидаемо, но впервые мне было все равно, абсолютно, я просто хотел избавиться от ярма. Хочет с войной, значит, будет так. Хуже моему рейтингу она все равно уже не сделает. У меня было достаточно людей, способных поднять рейтинг любого.
Она слушала и продолжала обливаться слезами.
«Я все равно тебя люблю» прочитал я по ее губам, не испытывая при этом ничего. Биться головой о стенку невыносимо, но страшнее всего то, что даже сейчас она не оставляла идею о том, что разводу не бывать. В этом был весь ужас.
—Я не люблю тебя, Азиза, — сказал еще раз, и она в который раз шмыгнула носом.
Затем моя жена развернулась и медленно пошла прочь из кабинета.
Я уже набирал Мишу. Теперь мне было нужно, чтобы за ней следили каждую секунду, потому что в ее адекватности по отношению к самой себе сомневаться можно было уже начинать прямо сейчас.
—Мою жену доставить домой. Протокол №1.
Азиза крикнула мне за дверью:
—Никакого, мать твою, контроля больше не будет, — крикнула и помчалась вниз по лестнице, а я сорвался вслед за ней. Нет никакого варианта, где я бы просто отпустил ее. Но то ли выпитый алкоголь действовал, то ли моя усталость, но я был не таким быстрым и поворотливым, как обычно. Нет, теперь без охраны она и в туалет ходить не будет. Уже выбегая на улицу, все еще держа жену на воображаемой мушке, из головы не уходила паника.
Все произошло слишком быстро. Стена из дождя лупила сверху, ветер сдувал с ног, а затем последовала одна яркая вспышка, и убивающий своей отрешенностью крик разрезал пространство, вонзая мне в сердце очередной кинжал.
Визг шин навсегда отпечатался в моем сознании, а картина лежащей Азизы в луже крови еще очень долгое время преследовала меня во сне, лишая жизни. Лишая всего. Этот день забрал у меня самое дорогое, что только могло бы у меня быть. Вообще все, что было.
Машина не останавливалась, мчалась вперед, оставляя позади себя смерть в чистом виде.
Я ощутил тошноту, что подступала к горлу, а стук молота в висок становился таким сильным, что моргать не мог больше. Так и шел к черному пятну, посреди дороги, понимая, что конец вот прямо тут. Он случился только что.
Пальцы коснулись еще теплой кожи. Глаза в глаза. Стеклянные, не моргающие глаза человека, в отражении которых я видел себя. Пульса не было. Ее сердце остановилось.
А я сидел в этой луже, держа ее за руку, под проливным дождем и больше не мог думать ни о чем, пока кто-то не подхватил меня, пока внезапно не появились красные и синии проблесковые маячки. Пока я не увидел уже другие вспышки. Вспышки камер, снимающих меня и мою погибшую под колесами неизвестного автомобиля жену.
Ваха приехал быстрее всех, он что-то кричал, говорил с кем-то по телефону, но мои уши заложило, пока он не ударил меня по лицу так сильно, что я почувствовал отрезвляющий привкус крови во рту. Он разливался новой порцией боли.
ГЛАВА 24
БЕЛОВ
Ваха вылил на меня, казалось, галлон воды прежде, чем я пришел в себя.
—Блядь, да проснись ты, мэр! Что ты видел? — вцепившись в меня, кричал друг, а я что видел? А ничего, я словно в коме был, только вспышка, да и все, а дальше все внимание было приковано к Азизе, лежащей на холодном мокром асфальте в неестественной позе. Головная боль усилилась в сто крат, я уже не мог понять ничего, что происходило вокруг, молот словно стал частью единого механизма, призванного убить во мне все живое, что еще трепыхалось, но теплилось.
—Умерла.
Словно хотел удостовериться в происходящем, хоть я и сам трогал ее и видел картину собственными глазами.
Сын. Эта мысль ввинтилась длинным сверлом в мой рассудок, лишая взамен всего. Рустам не заслужил этого, он просто не сможет принять эту долбанную реальность. Скривившись, я вцепился в волосы, оттягивая их назад, пусть такая боль и не смогла бы отрезвить меня. Вообще ничего сейчас не смогло бы вернуть меня в реальность, потому что я сидел в собственном офисе и понимал — вот теперь конец, конец всему. И как сказать сыну обо всем? Как?