В оковах его власти
Шрифт:
Белов смотрел на меня исподлобья, тяжело дыша, а я же двигалась так, чтобы видеть любое его движение, но при этом неумолимо приближалась к выходу. И как только обледеневшие пальцы коснулись дверной коробки, я развернулась и побежала, так быстро, как только могла.
Прямо у выхода меня перехватил Ваха, он закрыл мне рот рукой и затолкал в машину, всучив какой-то конверт.
—Отпустите меня, отпустите, — царапалась я, понимая, что эти больным людям ничего не стоит закрыть меня где-нибудь еще.
—Успокойся, дура. Твое дело сейчас просто уехать подальше. А деньги возьми, считай это компенсацией за причиненный ущерб, да и вообще…начни жить по-новому, ты этого точно заслужила, — спокойным голосом ответил он, а затем дал мне пакет с вещами. Там было все, что могло бы пригодиться в такую погоду, а еще исключительно мои вещи, документы.
—Я не хочу ничего брать…
—Придется, потому что мы едем на вокзал, сегодня ты уезжаешь из этого города и даже из региона, моя дорогая. В конверте вся информация. О ней знаю только я и теперь ты, так что можешь не переживать. Как приедешь, советую подумать над любой страной в теплых районах.
—Но мой папа…
—Я тебе его пришлю, когда он пройдет реабилитацию, а звонить — это пожалуйста, но с нового номера, малыш.
«Пришлю» звучало так, словно это не человек, а чемодан. У меня все конечности дрожали и зуб на зуб не попадал.
Я молча взяла пакет, сложила туда конверт, свыкаясь с мыслью, что лучше я буду далеко, но в безопасности, чем на таких качелях. Тогда я еще не осознавала, как глубоко я ошиблась, и какая расплата придет со временем за мое желание просто жить. Такое же желание, как было у человека, думать о котором теперь я себе запрещала.
БЕЛОВ
Много лет назад
Надя стояла ни жива, ни мертва. Бледная с глубокими синяками под глазами, в потухшем отражении которых я видел так много боли, что впору было бы и захлебнуться. На лице алел синяк. Она вскинула руку перед собой на мою попытку подойти и обнять.
—Саш, это наша последняя встреча, — проговорила слишком четко. Я бы даже сказал, обыденно.
Меня словно мешком пришибли сейчас. Отшатнувшись будто бы от удара, мне пришлось мотнуть головой и переспросить. Вдруг ослышался. Но внутри все перевернулось. Нет, я на это не согласен, никак вообще, мать вашу.
—Что? Надь, давай просто сбежим, плевать на всех и вся, мы просто сбежим вдвоем и будем жить так, как нам хочется. Только ты и я, — я медленно подошел к ней ближе, еще и еще, пока мы не поравнялись телами. —Я дам тебе все, все, что тебе будет нужно, обеспечу и защищу. Не надо будет больше скрываться, не надо больше придумывать что-то в оправдание. Только ты и я.
Внутренности жгло, а в кармане куртки укромно запряталась самая важная вещь в мире, она-то меня только и успокаивала сейчас. Я хотел иначе и в другой обстановке. Хотел красиво, но выйдет уже так, как есть.
—Выходи за меня, — я упал на колени и крепко обнял ее ноги одной рукой, второй доставая коробочку с кольцом. —Хочу, чтобы ты стала моей женой, родила мне детей, таких же красивых, как и ты, хочу, чтобы мы стали семьей и чтобы никогда, — я замер, набирая в грудь побольше воздуха, — никто и никогда не вставал межу нами.
Я стоял и сжимал коробочку с кольцом, а потом поднял голову и опешил, увидев в глазах Нади слезы, что лились бесконечным потоком. Она смотрела на меня и в то же время сквозь, стояла и дрожала как осиновый листочек, держащийся из последних сил на ветке под шквальным ветром.
Мы молчали, и в этом молчании был довольно красноречивый ответ. Надя прикрыла рот рукой и отрицательно замахала головой. А потом и вовсе отвела взгляд, после чего я услышал самые страшные слова.
—Нет, Саша, я не могу. Потому что я не люблю тебя. Я правда думала, что это любовь, но это не то, совсем не то. И я хочу создать настоящую семью, мне нравится жених, которого мне приготовил отец. Он умен и красив, сказочно богат и с ним у нас будет все по-настоящему. Я не хочу нечестивую семью, и так в грязи по шею, мне не отмолить все грехи…Прошу тебя, не позволь моей душе сгореть в огне, оставь меня, просто оставь. Ты ведь совсем не готов к тому, к чему готова я, Саш. Ты другой. Тебе важнее спорт и веселье, а я другая…Я никогда не смогла бы стать для тебя всем, а для него я уже все.
Сцепив зубы, я поднялся, не сразу понимая, что происходит.
Все слышал, но не слушал до конца, не мог осознать весь спектр боли, что обрушилась на меня. Это же шутка, правда? Просто шутка?
—Хуевая у тебя шутка, Надь.
—Не ругайся, — с укором прошептала она без тени улыбки на лице. — Я все сказала.
Внутри разгорался огонь, я резко вскинул руку с кольцом и ударил ею по стене, прямо рядом с Надей, которая при этом даже не шелохнулась.
—Так ты просто сдалась? Просто согласилась с тем, что приказал отец? Как послушная собачонка, да? Думаешь, я поверил тебе? Что ты творишь? Что? —я схватил ее и начал трусить как тряпичную куклу в надежде, что весь бред таким образом выветрится из головы, но она смотрела на меня пустым взглядом и молчала.
Осознание потери пришло ко мне не сразу, но когда первые волны окатили тело, я не знал, куда себя деть. Она стала первой девушкой, которую я полюбил. И нет, я не был девственником, у меня хватало тех, с кем можно было провести ночь, но Надя стала моей точкой невозврата. После чего я видел только ее, дышал только ею и готов был целовать землю, по которой она ходила.
—Я не люблю тебя, Саша, это все было дуновение злых духов. Просто похоть, которую умело замаскировали под чувства. Саша. Забудь меня. Я не люблю и не любила тебя.
Снова получив удар под дых, я отшатнулся, и в этот самый момент Надя вырвалась из моих рук. Навсегда вырвалась. Мы и правда больше не виделись, потому что она вышла замуж за того, кого ей уготовил отец. Я же пошел своей дорогой по пути к самоуничтожению, и этот путь был усеян битым стеклом, по которому я танцевал, оставляя позади океаны крови.
А дальше случилось все то, что и должно было бы случиться с человеком, не привыкшим держать все под контролем. С человеком, пустившим чувств на самотёк и позволившим жить не головой, а сердцем.