В оковах его власти
Шрифт:
Он молчал. Я молчала.
Только громкое дыхание двоих создавало шум и приказывало поверить в реальность происходящего.
—Что ты тут делаешь, Маша? — шепот острыми иголками коснулся лица и заструился ниже, максимально сильно взывая к давно ушедшим предвестникам наслаждения. Его касаний. Моих переживаний.
Я молчала. Только девала губы, словно от этого могло хоть что-то поменяться.
—Вам какая разница? Мне надо было, я приехала.
Ему ли мне указывать? Вот только я не могла понять, почему я стала такой смелой? Может потому что меня взбесило его отношение? Как будто я по определению его собственность. И это в то время, как то тут то там вылазят новостные заголовки о новых пассиях? Неужели отсутствие галочки об очередной победе приносило столько негодования?
Подспудный страх отступил, на смену шагнули чувства несправедливости и волнения о Ване. Напрасно я думала, что парень ни о чем не догадывался. Пожалуй, мои мысли и поступки не так уж и сложно предугадать. Впрочем, совсем, как и реакции на внешние раздражители.
Шмыгнув носом, я решилась посмотреть правде в глаза и подняла голову, сталкиваясь с таким же отчаянным взглядом, который я когда-то, казалось сейчас что в прошлой жизни, уже видела, и уже обожглась.
Ну почему эти глаза могли заставить меня забыть все? Почему? Почему я не могла сохранять здравый рассудок перед лицом человека, для которого я никто. Просто утеха?
ГЛАВА 6
САША
Мне казалось, что я сошел с ума. Потом, что просто накрутил себя. Следом пришло осознание. А потом и отчаянный гнев затопил каждую клеточку.
Я хотел разломать ему череп и смотреть, как алая кровь будет вытекать на мраморный пол. Клянусь, я больше всего в тот момент желал только этого. В мой пульсирующий от напряжения мозг приходила только эта конченная мысль. Больная и неправильная. Я мог бы уничтожить его одним взмахом руки. Я мог все и даже больше, но некоторые вещи за последнее время научили меня…терпимости. Несмотря на то, что крышу рвало. Несмотря на отчаянное желание прижать Машу к себе и приковать к себе. Чтобы всегда рядом была.
Она такая же красивая, как и была, только напугана, словно привидение увидела.
—Я же предупреждал тебя: ты должна была исчезнуть. Я дал тебе фору, все возможности, — хрипло прошептал, все еще не веря, что она стояла передо мной. Может опять сон, от которого я проснусь позже в пьяном угаре и с раной на голове? Прецеденты были, знаем. Плавали, что называется. —А теперь я тебя не отпущу. Просто не смогу и мне плевать на моральные стороны вопроса, — положив руку на бархатную кожу, я ощутил внутри адский вой зверя, рвущегося наружу. Поздно, девочка.
У меня есть все и мне можно тоже все, кроме…нее. Она моя болезнь, что просочилась в тело и разъедает изнутри. Мне нельзя было ее трогать, нельзя было даже смотреть, но я начал ею жить, впервые ощутив запахи и вкусы этой жизни, которую я привык ненавидеть.
И это гребанная точка невозврата случилась только что. Вот прямо только что.
Меня вставляло просто от того, что я мог вдыхать ее аромат и надеяться, что это не гребанный сон, не наваждение, а моя извращенная реальность. Саданув кулаком по стене, я увидел красный след. Не сон. Перехватив девчонку за талию, крепче прижал к себе и двинулся вглубь по коридору к металлической двери, за которой стоял мой мерс.
—Что вы делаете?! Я не кукла, чтобы просто так взять и унести меня без моего желания! — маленькая ладошка прилетела по тому месту, где когда-то насквозь прошла пуля. Отголосками фантомной боли разносились ярчайшие воспоминания о той ночи.
Пришлось пропустить речь мимо ушей, меня сейчас волновало нечто другое. То, что вытягивало жилы из конечностей.
—Что за хер с тобой был, почему он тебя трогал? — сказав это, я осознал всю степень пиздеца. Он ее правда трогал не как чужой человек. Но почему-то его смазливое лицо было до боли мне знакомо, словно уже встречал. И раз он остался жив, то встречал вне связки с Машей.
Мы остановились у машины, и я бегло махнул охране, что сегодня я сам. Мне не нужны были лишние уши. Все равно по наставлению Кракена у меня теперь есть кортеж. На сегодня хватит.
Обхватив Машу так, чтобы не было видно ее лица, я медленно осматривал пустынную темную улицу, освещаемую несколькими фонарями тусклыми красками. Журналисты умудрялись заснять меня чуть ли не со спущенными штанами во времена, когда я был не слишком стабилен. Сейчас же ситуация изменилась, но я не мог рисковать тем, что держал в руках. Никогда в жизни.
—Я не понимаю, почему это вас заботит? Какая разница вообще? — она взмахнула рукой в пренебрежительном жесте. На глаза навернулись слезы, вбивающие в мою душу очередной кол. Она права. Я от нее отказался и сделал это в грубой форме.
—Прости. Я не могу представить, что у тебе мог хоть кто-то прикасаться. Думаю об этом и перестаю существовать.
Маша дернулась как от удара и замерла.
—Это просто друг, мы не виделись давно, — сухо ответила дрожащим голосом. А потом и вовсе опустила голову. —Я не знаю, почему он так себя повел. Мы буквально двадцать минут назад встретились возле моего отъезда.
Так и стояли в обнимку в тишине, пока я не ощутил дрожание маленьких ручек, сложенных у меня на груди комочком.
—Давай поговорим в тепле и уюте. И без лишних глаз, но сбежать уже не получится, Маш. Я слишком хорошо понимаю твои реакции, я помню их на ощупь, на вкус, чтобы сейчас дать тебе уйти. Не получится. Свыкнись с этой необратимой ситуацией.
Мы сели в машину. Она словно на иголках нервно перебирала нитки, торчащие из шарфа, а я будто бы перед собственным приговором прикидывал, что ей сказать и как. Телефон без умолку трещал, пока я не отрубил его с концами.
Сомнений в том, что я ее не заслуживал, у меня не было, но и отпустить теперь я не смог бы ее. Называйте это эгоизмом и прочими правдивыми вещами, но я и в первый раз отпустил ее в надежде, что она и правда сбежит туда, где я не найду. Я верил в это, считая, что впервые поступил правильно. Ломал себя снова и снова, но поступал так, запугал, принудил и не оставил другого шанса. Буквально заставил себя бояться, но что увидел по прошествии времени? В ее глазах желание меня рассматривать, но не сбежать. Не паника от страха. А шок от встречи.