В ожидании дождя
Шрифт:
— Знаю. Но еще я знаю, что только ради этого ты не стала бы меня дергать.
— Намек поняла. — Она потянулась губами к вилке, и виноградина исчезла с нее. Ванесса прожевала ягоду, проглотила ее и отпила минеральной воды. — Кстати, Кларенс по тебе соскучился.
Кларенсом звали собаку Ванессы — шоколадного лабрадора, которого она, поддавшись внезапному порыву, купила полгода назад, но, насколько я мог судить, так и не удосужилась выяснить, как его воспитывать. Скажешь ему: «Кларенс, сидеть!» — и пес тут же убежит. Скажешь:
— И как он? — спросил я. — По-прежнему гадит в доме?
Ванесса вытянула большой и указательный пальцы, оставив между ними крохотный просвет:
— Ну, еще чуть-чуть, и…
— Сколько пар твоей обуви успел сожрать?
Она покачала головой:
— Обувь я убираю. К тому же он сейчас больше интересуется бельем. На прошлой неделе выблевал бюстгальтер, которого я обыскалась.
— Но он хотя бы его вернул.
Она улыбнулась и ткнула вилкой в еще одну виноградину.
— Помнишь то утро на Бермудах, когда нас разбудил дождь?
Я кивнул.
— Лило как из ведра. Дождь просто стеной. Окна так заливало, что из нашей комнаты даже моря не было видно.
Я снова кивнул, желая поскорее покончить с этой темой:
— Мы весь день провели в постели, пили вино и мяли простыни.
— Чуть не порвали их на лоскуты, — сказала она. — И кресло сломали.
— Потом мне прислали счет, — сказал я. — Я помню, Ванесса.
Она отрезала маленький ломтик арбуза и отправила в рот.
— Сейчас тоже дождь идет.
Я взглянул на золотисто блестевшие под солнцем лужицы на тротуаре, похожие на слезинки.
— Скоро кончится, — сказал я.
Она издала сухой смешок, отпила еще немного минералки и поднялась:
— Пойду попудрить носик. А ты пока напряги память, Патрик. Вспомни бутылку шардоне. У меня дома как раз припасена парочка.
Она направилась в ресторан. Я старался не смотреть на нее, потому что знал: достаточно одного взгляда на ее обнаженные руки и ноги, и мне слишком ярко представится, что именно скрывается под ее одеждой. В памяти всплывет картина того, как она, откинувшись на белых простынях, выливает на свое голое тело полбутылки сухого вина и спрашивает, не желаю ли я выпить.
И все-таки я невольно следил за ней глазами, пока вид мне не загородил мужчина, появившийся в патио из зала ресторана. Он подошел ко мне и схватился за спинку стула Ванессы.
Он был высоким и стройным, со светло-каштановыми волосами. Рассеянно улыбнувшись, он приподнял стул, явно собираясь унести его с собой в ресторан.
— Что вы делаете? — спросил я.
— Хочу взять лишний стул, — ответил он.
Я осмотрелся. В патио стояло с дюжину свободных стульев. Еще пара десятков имелась
— Здесь занято, — сказал я.
Мужчина уставился на стул:
— Занято? Это место занято?
— Занято, — подтвердил я.
Одет он был весьма изысканно. Белые льняные брюки, мокасины от Гуччи, черный кашемировый жилет поверх белой футболки. Часы фирмы «Мовадо». Кисти человека, ни одного дня в жизни не занимавшегося ручным трудом.
— Вы уверены? — спросил он, не отрывая взгляда от стула. — А мне казалось, это место свободно.
— Оно занято. Видите? Вот тарелка. Так что место занято. Вы уж мне поверьте.
Он посмотрел на меня. В его глазах полыхнул лихорадочный огонь.
— Так я его забираю? Вы не против?
Я встал:
— Нет, вы его не забираете. Место занято.
Мужчина обвел рукой патио:
— Здесь полно стульев. Выбирайте любой. А я заберу этот. Она ничего не заметит.
— Вот вы и выбирайте любой, — сказал я.
— Я хочу этот. — Он говорил спокойно и уверенно, словно увещевал непослушного ребенка. — И возьму его. Хорошо?
Я шагнул к нему:
— Нет, не возьмете. Этот стул занят.
— А я уверен, что нет, — мягко произнес он.
— Вы ошиблись.
Он еще раз посмотрел на стул:
— Это вы так думаете.
Он поднял руку, примирительно улыбнулся и пошел назад, в ресторан, откуда уже появилась Ванесса.
Она оглянулась через плечо:
— Приятель?
— Нет.
Она заметила, что на ее стул попали капли дождя:
— С чего это мой стул намок?
— Долго рассказывать.
Она с любопытством покосилась на меня, отставила стул в сторону, взяла у ближайшего столика другой и уселась.
Глядя поверх голов посетителей, я видел, как мужчина сел возле барной стойки. При виде тащившей стул Ванессы он улыбнулся мне, словно говоря: «Кажется, я был прав», — и отвернулся.
Дождь пошел сильнее, и в ресторане набилось много народу. Когда я в следующий раз попытался отыскать мужчину взглядом, оказалось, что он уже исчез.
Мы с Ванессой так и остались сидеть снаружи, попивая минеральную воду. Она клевала виноград. Долетавшие с улицы капли дождя немного намочили мне спину.
После ее возвращения из туалета мы повели самый безобидный разговор. Обсуждали страхи Тони Т., похожего на хорька помощника окружного прокурора из Миддлсекса — про него болтали, что в портфеле он носит шарики от моли и аккуратно сложенное женское белье, — и неудобства жизни в якобы спортивном городе, не сумевшем удержать ни бейсболиста Мо Вона, ни футболиста Кёртиса Мартина.
Но сквозь бесстрастные интонации беседы обо всем и ни о чем без конца прорывались ноты нашего взаимного влечения, отголоски того давнего дождя на Бермудах и наши хриплые голоса. Я почти явственно ощущал запах винограда на ее коже.