В поисках утраченного
Шрифт:
— Ни чего я не придумаю, мне нужна Авдотья, а она в доме, там, в Слободе, и как до него добраться я не знаю. Может, ты Афанасий что скажешь?
— Ты же знаешь, что я не могу перемещать предметы, а я могу попытаться пройти назад, но толку? Я не смогу оттуда ничего принести.
— Так там Авдотья есть, — напомнил Алексей.
— Нет, она, так же как и он не может ничего носить, это только я умею, но с её помощью.
— Объяснись.
— Она умеет вычислять координаты времени, я не умею, она даёт координаты, и я вместе с ней перехожу, назад точно в таком же порядке.
— И что дом с собой таскаете?
— Нет, дом, он как своеобразная машина, он нас и перемещает, он присутствует и тут и там, а может просто с нами переходит, этого я не знаю.
—
После ужина начали готовиться ко сну, вот тут и возникла ещё одна проблема. Лавок, пригодных ко сну оказалось только две. Выходило, что двоим однозначно нужно ложиться на кровать. Она, конечно, была достаточно широка, чтобы разместить двух людей, но вот ни кто не желал спать на месте, на котором столько лет пролежал покойник. Сильвестр, тут же сослался на свою калечность и заявил, что ему нужен покой. Он кстати за время, пока все трудились, умудрился соорудить себе достаточно приличные шины, которые и наложил на поломанные ноги, да вдобавок к этому ещё и костыли, так, что теперь старик довольно сносно перемещался по дому, даже попытался выйти на двор, по нужде. Но вот спать с кем-либо на одной кровати, наотрез отказался. Афанасий тот прямо заявил: «Лучше сразу меня зарежьте и положите к нему в могилу, но в кровать я не лягу, да и не привык я с мужиками одно ложе делить».
— Выходит, Вера нам с тобой там спать ложиться.
— Я тоже не желаю, там покойник, сколько лет пролежал. Может он вернётся, да меня к себе в могилу утянет?
— Детка, ты образованный человек, ты прекрасно знаешь, что покойники не возвращаются.
— Я была образованным человеком, пока вот сюда не попала. Ещё неделю назад, я могла с пеной у рта доказывать, что путешествия во времени невозможны, а сегодня я сама чёрт знает за сколько веков от своего дна рождения. Или может, ты мне скажешь, что и это невозможно, что это такой у нас с тобой длительный сон?
— М-да, — протянул Алексей, — логики тебе не занимать. Но и делать нечего, нам с тобой спать, могу только одно гарантировать, если покойник явится, то я одну тебя с ним не отпущу, в конце, концов, ты обещала на мне жениться, если нам не удастся вернуться домой.
— Кто про что, а голый, про баню. Ладно, уговорил, только я у стенки.
— Ну, вот и решили, всё укладываемся спать, двери нужно покрепче запереть с этой стороны, да вот ещё, не советую никому из дому ночью выходить, мало ли что. И оружие при себе дерите.
Люди улеглись, примерно через полчаса в доме наступила полная тишина, а со временем и она была нарушена богатырским храпом, но все настолько устали за прошедшие сутки, что храп никого не тревожил.
Алексей проснулся с первыми лучами солнца, заглянувшего в небольшое окошечко. Лучик пробежался у него по лицу, как бы приглашая вставать, говоря, что новый день уже начался. Он тихонько поднялся, стараясь не разбудить спящую рядом Веронику, натянув штаны, вышел на улицу. Ранее утро в летнем лесу, что может быть прекраснее, густой, пьянящий воздух, он просто захватывал и уносил вверх, в безоблачную, бездонную синь космоса. Алексей вдохнул полной грудью тот кристально-чистый воздух, голова закружилась. Солнце пробивалось сквозь листву деревьев, пока ещё не решаясь подняться над их верхушками. Но оно уже разогнало утренний туман с поляны, тот спрятался под деревья, в тенистые уголки, туда, куда солнце ещё не добралось, а утренний воздух светился, играл в лучах, росса на траве переливалась всеми цветами радуги, как будто ночь, добрая фея нанизала на неё гроздья бриллиантов. Алексей стоял на поляне, закрыв глаза, ему казалось, что тело стало невесомым, он оторвался от земли и парит над ней, разглядывая эту необычайную, волшебную красоту сверху. Внезапно его шею обвили тонкие, нежные руки. Виктория обняла его сзади за шею и прильнула всем телом, наслаждаясь утром вместе с ним, внезапно девушка напряглась, Алексей открыл глаза, развернулся.
— Что тебя потревожило?
— Лёша, смотри что там, в дальнем углу.
Мещеряков посмотрел в ту сторону, куда указывала Вероника. Это было то место, где вчера похоронили старого охотника, там, в клубах тумана и ещё не рассеявшихся сумерках угадывалась тень человека. Он как будто стоял, склонившись над могилой.
— Кто это может быть, Лёша, — прошептала девушка.
— Если верить сказкам, то для призрака время не совсем подходящее, петухи уже точно пропели, пошли, поглядим, кто ещё к нам пожаловал.
Он медленно пошёл в ту сторону, Вероника двинулась следом. Великое дело устоявшиеся привычки, выработанные годами и полной опасностей жизнью. Он уже и забыл, когда в последний раз на своём веку выходил из дому без оружия, пистолет автоматически определялся если не в кобуру, то за пояс брюк, так случилось и на этот раз, надев штаны, Алексей, не задумываясь, заткнул сзади за пояс «Стечкина» и теперь он молниеносно перекочевал в руку.
Тень, казавшаяся задумчивой и не замечающей ничего, творящегося вокруг, заметила движение и решила ретироваться в лес, это явно был не призрак. Чего, спрашивается бояться призраку? Он бестелесен и уж точно люди не способны нанести ему никакого вреда. Алексей метнулся следом. Фигура в длинном чёрном балахоне мелькала впереди, между деревьев, но бежала не быстро, не понятно, то ли ей мешал одежда, то ли ещё что, но очень скоро Мещеряков начал её догонять, и тут прямо на ходу бегающий начал сбрасывать с себя одежды. Что это значило, Алексей не знал, и даже не предполагал, только чувствовал, что если человек разденется полностью, то уйдёт. Он остановился, опустился на колено, вскинул пистолет, тщательно прицелился и выстрелил, упускать беглеца было нельзя. Тот неожиданно споткнулся и кубарем покатился по земле. Точный выстрел, пуля, как и предполагалось, попала в ногу. Мещеряков с Вероникой бросились к раненному гостю, подбирая по пути сброшенные одежды.
— Ба, никак Авдотья Лукинична, собственной персоной к нам пожаловала, — удивился Алексей, подходя к лежавшему на земле человеку, она скрючилась на земле стараясь прикрыть руками почти совершенно голое тело и одновременно зажать рану на ноге, из которой текла кровь. — Что же это ты вместо того, что бы в дом зайти, решила стриптиз нам в лесу показывать? Так вроде не совсем возраст у тебя для этого подходящий. Что не заглянула старая? Куда бежала?
— А ты чего за ствол сразу хватаешься? — Зло сверкнула она глазами на Алексея, — чай не на войне.
— Да вот я и сам не пойму где это я. Ладно нечего разглагольствовать, одевайся, и пошли в дом, да смотри без глупостей у меня.
— Чего это мне с вами идти?
— Не хочешь? Так я тебя сейчас туда отволоку, дырка в ноге есть, и ковырять не придётся, сейчас зацеплю за неё верёвкой и отволоку, как тушу на бойне, а то, что ты почти нагишом, так мне плевать. Быстро встала и оделась! — Крикнул Мещеряков так громко и неожиданно, что стоявшая рядом Вероника подпрыгнула от неожиданности.
Бабка не стала спорить, она взяла брошенную возле неё одежду и кое-как натянула на себя, встать, правда, она не смогла, Алексей попал её в голень, чуть выше колена, кровь струилась, похоже задел артерию, поэтому пришлось накладывать жгут, а на повязку изорвать чисть её одежды. Теперь пускай и, опираясь на кого-то, но она могла двигаться.
— Куда идти-то?
— Как это куда? К домику обратно. Там и потолкуем о делах наших скорбных.
Ковыляли долго, Авдотья то и время останавливалась, присаживалась на землю, либо на пенёк, крови она потеряла немало и идти ей, конечно, оказалось тяжело. Успокаивало одно, пуля прошла на вылет, значит, кость не задета, и не придётся ещё и операцию делать, для этого в доме уж вообще никаких приспособлений не было. Пока шли, мещеряков только удивлялся, насколько далеко они успели убежать от поляны, и насколько прыткой оказалась старуха.