В понедельник я убит…
Шрифт:
Я прочел. И глаза на лоб полезли. Потому что первые буквы предложений, если читать подряд, складывались в короткую фразу: "КАРЭН ЗАСТАВИЛ МЕНЯ". И не важно, что имя "Карен" написано через "э". Сложно найти слово на букву "е" да еще на таком ограниченном пространстве и с четко поставленными условиями для текста. К тому же, когда над душой стоит мордоворот с удавкой в руках. А Дамир, в качестве апофеоза, подал мне еще один лист бумаги, слегка пожеванный, пожелтевший от времени, но аккуратно распрямленный. И в нем, почерком все того же Летунова, очередное признание в том, что дать подметные показания, и неофициальное признание об угрозах Салихова,
— Да, знал я все это. Потому то Карен и тянул пустышку все эти годы. Уверен был, что держит меня за глотку, и припрет к стенке, когда начнем откровенную войну. И мне это было выгодно. Пусть тешится, считая, что я у него в руках. Витек сообщил мне обо всем еще из "крытки", до суда. И я не то, чтобы простил его. Предательство простить нельзя, даже если на предательство пошел ради спасения своей семьи… Кстати, о его семье я заботился все эти годы. Мы же с Витьком однополчане. Он полтора года в моем батальоне служил срочную. Не один литр крови мы пролили вместе, своей и чужой. Но, как видишь, даже боевому товарищу не всегда можно верить. А Витек после отсидки первым делом пришел ко мне. Не домой даже, к жене и дочке. А ко мне. Он не просил прощения, понимал, что я не смогу простить. Просил только позаботиться о его семье. Я слово ему дал, и сдержу его. И помогу, и от Карена прикрою. Но Витька простить не смог…
— Так, где он сейчас? — резко перебил я.
— А не знаю. Падлой буду. Не думай, что я его загасил. Хотел, — да. Но не смог. Он это понял, и попросил у меня неделю. Только неделю, чтобы побыть с семьей. А потом сделал все сам. Где его тело я не знаю. Может, кто случайно и обнаружит. Тогда я его похороню по-человечески.
— Тогда ответь еще на один вопрос. Вернее — подтверди: Бакшиша убил Летунов?
— Да. Я тогда Бакшишу стрелку забил, не могли мы с ним никак рынок в Черняховке поделить. Бакшиш попер напролом, бойцы его вынули стволы. Ну, Витек дальнейшего ожидать не стал, и завалил обоих. Тогда Бакшиш выдернул свой пугач, Витек и его погасил. Я то уже тогда оружия не носил, зачем оно мне? Лишняя головная боль и ментам услада. На Витька полностью полагался…
Признаться, я некоторое облегчение испытал. Нет, конечно же, с Дамира это грехов не снимает. Но, по крайней мере, к этому убийству он отношения не имеет. Что вовсе не означает, что он не убивал никого вообще. Не считая Афгана, разумеется. Но если и были такие грехи на его совести, то мне об этом неизвестно, а гадать можно сколько угодно. И уточнять я, понятное дело, ничего не собираюсь. Пока что мне достаточно того, что я имею дело с бандитом, но тешу себя надеждой, что руки в крови невинных он не замарал. Все же легче…
— Дамир, а ты знаешь, что Зайчик убит?
Салихов не сразу въехал, и уточнил:
— Какой еще зайчик? А-а-а… Постой, постой. Это следак что ли? Ну, дела. Когда? Кто?
— Или вчера вечером, или сегодня утром. У себя в квартире. То есть, обставлено под самоубийство, но не сомневаюсь, что это работа людей Карена. Я имел вчера глупость навестить Зайчика. Но, черт возьми, я готов поклясться, что хвоста за мной не было!
Дамир нахмурился. Я тоже. А он еще и выразил наши одинаковые мысли вслух:
— Хреново. Если Карен начинает убирать свидетелей,
— Достовернее некуда. У меня источник надежный.
— Менты?
— Да. Не последний человек в убойном управлении УВД.
— Ты сможешь его привлечь на нашу сторону в этом деле? Чтоб прикрыл, случись необходимость?
— Думаю да. Я, кстати, к нему собирался, когда твои бойцы меня повязали.
Чуть подумав, Дамир подытожил:
— Значит, сделаем так. Ты сейчас поезжай к своему менту, а я… Что такое?
Услышав шум за дверью, Дамир поднялся, и окликнул охрану:
— Марсель, Саша? Что у вас там?
Вместо ответа дверь распахнулась от пинка, и в комнату вошел никто иной, как Карен, черт его подери! И ни слова не говоря, вздернул руку с пистолетом, и всадил в грудь Дамиру две пули. От удара Салихов рухнул обратно в кресло, изогнулся всем телом, пытаясь подняться, но третья пуля, прямо в сердце, остановила его. Дамир замер с открытыми глазами, в которых кроме лютой ненависти не читалось ничего. А пальцы обеих рук скрючились, словно в последней попытке дотянуться до глотки своего убийцы. Карен широко улыбнулся, глядя на мертвого Дамира, и перевел ствол на меня. Я дергаться не стал. Завалит, так завалит. Уйти не удастся, он, конечно же, не один.
В подтверждение моим мыслям в гостиную вошли трое хряков Карена. Двое из них тащили избитых, и уже застреленных охранников Дамира. Наверное, те самые Саша с Марселем. Облажались вы ребята. И сами подставились, и хозяина подставили. Да и меня за компанию. Видно, завалили обоих из бесшумки. Вон у Карена "ТТ" с глушителем в руке. Из него и грохнули. Возможно, что и сам Карен. А может и мордовороты его. Вот только Дамира Карен пожелал убить лично. Не отказал себе в удовольствии видеть поверженного врага. Вот только не понимаю: бить охранников для чего было?
Впрочем, ответ на этот вопрос я получил уже через пару минут. А пока напряженно смотрел на указательный палец Карена, лежащий на спусковом крючке "тетешника". Смотрел, и мысленно прощался со всеми, кого знал, и просил прощения у всех, кого обидел. Потому что шансов остаться в живых после смерти Дамира у меня не было практически никаких. А Карен, сволочь, тянул время, и наслаждался моментом. Прямо таки упивался своей властью.
Прикрыв глаза, я мысленно плюнул в его ухмыляющуюся рожу. Плюнул бы и реально, но далеко, не долетит. А встать, и подойти поближе мне никто не позволит. Так чего попусту слюной брызгать?
Между тем характерного "пфук", как бывает при выстреле из пистолета с глушителем, что-то не слышалось. Хотя, если учесть что я неважно изучал физику, то непонятно что должно произойти прежде: удар в грудь, или донесется звук выстрела из бесшумки. Что-то не припомню я что выше: скорость звука, или скорость полета пули из "ТТ"? Вместо этого я услышал издевательское "паф-паф" и ехидный смешок Карена. Вслед за ним заржали и его монстры.
Открыв глаза, я увидел, что Карен стоит, опустив руку со стволом вниз, и внимательно изучает меня. Точнее наслаждается зрелищем моего испуга. Я, вообще то, не трус, но когда сидишь безоружный под дулом пистолета, и знаешь, что не имеешь ни малейших шансов предотвратить выстрел, все же как-то не по себе. Тут у самого смелого по спине холодный пот потечет. А Карен, подлюга, вдоволь насладившись зрелищем, утешил: