В прятки с отчаянием
Шрифт:
Отказываясь самому себе признаваться, Зейн ощущал, что ему не хватает Тании и чуть заметной мелодии ее присутствия. Он должен забыть ее, стереть из своей памяти, не помнить те ощущения, что она ему дарила. Мужчина уже потянулся к контейнеру, в котором лежал стиратель. Круглая пластинка, нужно всего лишь положить ее на язык, и можно спокойно жить дальше, идти к своей цели, исполнить свой долг. Зейн снова уставился на свое отражение. Глаза полыхнули гневом при мысли о долге, делая его лицо совсем живым. Человеческим. Примитивным.
«Может, потому, что ты… становишься кем-то большим, чем безупречный?»
Он никогда не думал об этом в таком ключе. Всегда считал, что действия людей примитивны изначально, потому что почти вся их жизнь лежит в области потакания инстинктам. Но вот парадокс… Он никогда не чувствовал себя более живым, чем в тот момент, когда испытал самое острое наслаждение, обладая женщиной. Это никак не хотело логически увязываться с осознанием того, что низменные инстинкты вдруг дали ему возможность подняться сразу на несколько ступеней выше, чем в тот момент, когда его контролировал преобразователь.
Вообще, Зейн всегда старался избегать контроля. Но когда Дей ушел, и он остался один, как-то получилось, что его убедили в важности и нужности всегда и все контролировать. Чистота клана, высшее благо, общее дело… сейчас все эти слова казались смешными, а ведь совсем недавно безупречный только этим и жил…
Он снова поднял взгляд на зеркало, уставился на свое отражение, стараясь найти в нем крупицы безупречного. Да, лицо его радовало правильными чертами, взгляд был суров и холоден, и все вроде, как и было… Но что-то мешало до конца увериться в этом. Каждый раз, представая перед наместником, он думал, что не должен выдать неуместной улыбки или слишком эмоционального взгляда. Он должен был вернуть чип сразу же, как оказался на станции, но не сделал этого, а вот сейчас больше не было причин тянуть дальше. Ему активируют новый преобразователь, и тогда все опять станет намного проще. Примитивнее. Сейчас, когда ему пришло в голову, что жизнь под чипом совершенно проста и тривиальна, ему еще сильнее захотелось сделать все, чтобы не находиться больше под влиянием преобразователя. Но он не мог. Никто ему не позволит…
Он посмотрел на плоский диск у себя в ладони… и смыл его водой.
* *
— Лидер Кёртис, чтобы иметь возможность посетить нижние уровни, у вас должен быть особый доступ, — очень вежливо распинался перед ним охранник. Конечно, у него есть доступ, как не быть? Зейн провел рукой рядом со сканером, а едва заметный голубоватый луч пробежался по его лицу.
«Частотно-импульсный преобразователь номер 5209-lv активен. Доступ разрешен», — равнодушно произнес электронный голос. Дверь с шипением отъехала в сторону, а охранник кивнул лидеру.
Безупречный неторопливо шел по коридору, освещаемый яркими лампами, равнодушно смотрел перед собой. Тут было полно записывающих устройств, но Зейну все равно, у него есть цель. Приказ. Задание. И он его выполнит.
— Почему самка до сих пор жива? Ты что, ведешь какую-то свою игру, Зейн?
— Нет. У меня чисто научный интерес. Особь выдала одну интересную реакцию, вы найдете все в моем отчете.
— Самку необходимо уничтожить. Я чувствую исходящую от нее опасность.
— Я вас понял, наместник. Я прослежу за этим.
— Нет. Я хочу чтобы ты сделал это лично.
— Но…
— Я знаю, чип не позволяет членам клана убивать примитивных. Но лидерам и ученым позволено немного больше обычного — всегда должен быть шанс спастись от их агрессии, там на земле или даже тут, в лабораториях. Ты должен сделать это, Зейн. Тогда твое посвящение можно будет считать успешным.
Медлительный, хрипловатый голос наместника стоял в ушах, будто он внедрялся прямо в мозг вместе с чипом. Почему-то сейчас этот звук, непрерывно гудящий у него в голове, раздражал Кёртиса. Как бы он хотел вытравить из себя этот вкрадчивый, неторопливый хриплый баритон, который был способен заставить поступать как угодно, одним лишь своим звучанием. Зейн уже давно подозревал, что наместник обладал способностью влиять на безупречных в обход блоков и тому подобное, но полностью поверить в это ему не давали его собственные ощущения. Он полагал, что знал бы, если бы кто-то управлял им: ведь даже Тания, несмотря на всю свою примитивность, чувствовала Зейна в своей голове.
Он уже находился совсем рядом со своей целью, и с каждой секундой был все ближе к ней. Пролет, лестница, спуск на лифте… Еще пролет. Коридор. Он двигался, мягко ступая по искусственному полу, стараясь не думать ни о чем, что могло его выдать. Последний раз мужчина видел Танию там, за стеклом лабораторного корпуса, когда еще в нем не было чипа. Сейчас все изменилось. Теперь уже точно.
Зейн остановился перед покатой металлической дверью и провел ладонью по датчику. Створка тихо отъехала в сторону, он сделал шаг внутрь помещения и почувствовал движение за спиной — панель отделила его от внешнего мира. Это тюрьма, отсюда не сбежишь. Но сейчас…
Он глубоко вздохнул и прислонился к двери затылком, вжавшись в нее со всей силой. Как же невероятно трудно было держать себя в руках постоянно, это отнимало много сил.
Тания, как только услышала звук открываемой панели, вскочила и замерла в ожидании. Девушка понятия не имела, что ее ждет, кто к ней пришел, и когда увидела, что это Зейн, стояла и прожигала его взглядом. Он говорил, что как только окажется на станции, сразу вернет себе чип, предупреждал, что ее тут будут изучать и ничего хорошего ее тут не ждет. Но вот уже неделю она жила в этом отсеке, готовясь принять свою участь. Она смотрела на него, пытаясь отыскать в восковом лице признаки того Зейна, что был с ней в лесу… И не находила… В ту минуту...
Зейн отлепился от двери, сделал шаг в направлении девушки и застыл в нерешительности. С тех пор как он видел Танию последний раз, в ней что-то изменилось. Он запомнил ее грязной, оборванной, изможденной, а теперь… она была совсем другой. При виде его, губы Тании дрогнули в мимолетной улыбке, она вся подалась навстречу и, внезапно, разглядев что-то одной ей ведомое, бросилась к Зейну, повиснув у мужчины на шее и крепко прижавшись к нему всем телом.
— Я ждала тебя. Так ждала… — прошептала она срывающимся голосом, зажмуриваясь от восторга. Нееет, он был кем угодно, но не безупречным. Теплый взгляд, немного зажатая ухмылка, исходящая от него тоска по ней сказали Тании все. Она обнимала его и ощущала такое счастье, ради которого, наверное, не жаль было бы даже умереть. Он пришел к ней. Зейн. Ее Зейн. — Как тебе удалось?
— У меня есть для этого возможности. Всю электронику можно блокировать, если знать как, — он немного отстранился и, не отпуская ее от себя, заглянул Тании в лицо. Расширенные глубокие зрачки, омуты, в которых он тонул… Ладони мягко окутали ее, а большими пальцами мужчина неторопливо вытирал ее слезы. — Почему ты плачешь?
— Наверное, от облегчения, — смущенно проговорила Тания, не привыкшая так явно выражать свои чувства. — И потому, что я очень скучала. По тебе, — она обвела пальчиком его губы, и Зейн прикрыл глаза, стараясь совладать со своими эмоциями. Быть здесь, рядом с ней, держать ее в своих руках… Это нельзя было проанализировать или охарактеризовать. Но это нужно было ему, как допинг, как контроллер, его личный, персональный.