В прятки с отчаянием
Шрифт:
Вот они, те самые приключения на наши неугомонные задницы! И где-то внутри меня словно разливается кислота, выжигая весь страх, оставив терзающую боль, ненависть и чувство долга. Мы давно разучились жалеть своих врагов и видеть в них людей. Иначе свихнешься. Иначе нельзя. И кажется, что теперь любое нормальное человеческое чувства, возникшее к безупречным, просто заставит мое сердце расколоться.
По крайней мере, я была в этом уверена ровно до тех пор, пока мы пересекая ярко-освещенные коридоры, один за одним, поворот за поворотом, в поисках Тании, не церемонясь наскоком, нагло и без раздумий, убираем со своего пути деморализованную нашим внезапным вторжением охрану и блокируем двери, чтобы никого неожиданно не вынесло в тыл; но увиденные в одном из отгороженных прозрачной стеной отсеке, искусственно выращенные «образцы», заставляют усомниться, зачем мы сюда пришли и растерянно переглядываться. Это для безупречных на войне все равны. Это они истребляют вид «примитивных» независимо от возраста, забирая нас на эксперименты и в качестве живой плоти. Они. А не мы. И это чертовски чересчур. Не правда ли? Что с людьми произошло, что с нами всеми происходит? Не знаю. Быстрее бы все это кончилось.
У них миловидные ангельские лица, бесчувственные, так похожие на фарфоровые маски, сливочная кожа и совершенно пустые, широко распахнутые глаза. Как у кукол. Искусно сделанных бездушных кукол. Но ведь они настоящие, живые, из плоти и крови! Плавные, неспешные движения… Они не толкаются, не спорят и не играют, как это делали мы в детских. У них не разбросаны по помещению вещи, обертки от конфет и игрушки, а просто идеальный порядок, ниточка к ниточке, как бывает в стерильных лабораториях. Слишком нереально, чтобы поверить. Закусив губу, я торопливо делаю глубокий вдох, стараясь унять эмоции. Полнейшее ощущение, что стоишь перед витриной детского магазина одежды, заставленной маленькими манекенами. И тихо, так тихо, что хочется закричать.
Тишина затягивается, а у меня мурашки стягивают кожу от жути, будто я попала в какой-то фильм ужасов. Они все выглядели лишь как органичная часть безупречного мира, где всё создавалось лишь для кибернетизации. Ребята безмолвно охреневают не меньше моего, спохватившись, быстро проходят в следующий отсек, и я какой-то частью сознания удивленно отмечаю, что ощущаю чью-то попытку воздействия на сознание, пытающуюся проникнуть сквозь блок.
— Они уже знают, что мы здесь, — опередив меня, информирует всех Риз. И напряжение, исказившее красивое лицо, делает его по-настоящему хмурым, а следящие за каждым моим движением глаза, наполняются тревогой. Он боится за меня, я чувствую. Сердце сжимает в тиски, а душу рвет на части… Счастье моё, я сама схожу с ума от беспокойства. Пожалуйста, только будь осторожнее… Пожалуйста! — Нужно торопиться. Будьте осторожнее, сейчас к нам направят домате.
— Ох*еть, как неожиданно, — сердито бурчит под нос Ми, перезаряжая оружие. Остальные ругаются на чем свет стоит, явно не радуясь тому, что нас так скоро засекли.
— Ладно, хорош сопли лить, — фыркает Эли, придирчиво следя за тем, как Гэб предусмотрительно оставляет на дверях «подарочки», решившим сунуться за нами безупречным. — Нужно забрать заложника и покончить с этим Оракулом. Двигаем. Риз, куда дальше?
— Нам нужно добраться на нижние уровни, Тания там, но лестницы и переходы, скорее всего, уже под контролем охраны. Попробуем их обойти.
Сколько у нас времени, прежде чем безупречные спохватятся и вышлют уже серьезное сопротивление? Надо быстро решать, что делать. Арчи предлагает попробовать спуститься, использовав шахту лифта, заблокировав подъемник. На самом лифте нельзя, их наверняка контролируют… Застрянет там, и все… Мышеловка захлопнется. Я смотрю, как мужчины вскрывают тяжелые створки, Берман расстреливает тросы, и мы уже собираемся перелезть внутрь, когда из того коридора, откуда мы пришли, раздается приглушенный небольшим расстоянием подрыв — кто-то зацепил растяжку Гэба, а мое сердце срывается и скачет мячом то в желудок, то в горло. Черт! Уже на пятки наступают.
Пульс подлетает мгновенно, вместе с многоголосыми криками обитателей станции и звуками пожарной сирены. Можно было бы использовать только импульсные заряды, но паника нам только на руку. Распластавшись по стене, выбрав себе обзор, аккуратно заглядываю за угол, выясняя обстановку. Сквозь клубы дымовухи видно, как соседний коридор заполняют люди в серых мантиях домате — охрана. Их много, очень много. Вооружены некисло! Если так пойдет дело, мы окажемся отрезанными от портала.
— Ребята, у нас гости. Просто дохренища, — кричу я, открывая огонь, стараясь целиться как можно тщательнее. На полу распластаны тела нескольких убитых. Запах крови, гари, дыма дерет пересохшее горло. Мия подключается в помощь, пока остальной отряд по одному протискивается в шахту. Мы самые маленькие и улизнуть не должно составить особого труда.
— Уходите в шахту, живо! — командует Итон, придерживая с Ризом для нас стальные створки. Ми машет мне головой, чтобы я отступала, показывая зажатую в ладони импульсную гранату и отправляет ее в сторону отстреливающейся охраны.
— Валим, Люс, валим! Сейчас еб*нет…
Едва мы успеваем нырнуть сквозь щель, оказавшись в затемненном вертикальном тоннеле, как пальцы ощутили небольшое покалывание. Но выстрелы не смолкают, и я понимаю, что силы там серьезные. Сейчас наша задумка кажется еще более бредовой, чем когда-либо и как же хорошо, что отступать уже поздно…
Внизу мужики уже отжимают еще одни створки, выпуская Иви и Гэба прикрывать, остальные гуськом по струящейся лестнице спускаются следом, выныривая в точно такой же ярко освещенный коридор с металлической обшивкой. Оружие на изготовку и перебежками дальше. Риз перехватывает мой локоть и сурово шипит на ухо:
— Впереди меня, чтоб я тебя всегда видел! Поняла?
Ну и замашки! Я всем существом чувствую, как от моего мужчины волнами прет агрессивная энергия. Киваю, так как возмущаться некогда и бегу, не убирая пальца с курка. Привлеченные шумом, из раздвижных дверей в коридор выскакивают люди, кажется, не вояки. Расступаются в страхе перед вооруженной угрозой, не пытаясь нас задержать. Пуля аккурат в лоб схватившемуся за продолговатые ножны безупречному — самый убедительный аргумент не шалить. Люди ахают, в ужасе разбегаясь. Видимо, бояться им не чуждо. Растерянные, испуганные, осуждающие и непонимающие взгляды. Ах вы ж бл*ди двуличные! А опыты когда над нами ставили? А когда уничтожали нас, нигде не ёкало? Не мы эту войну начали! Не мы! Но нам придется закончить. И я пристрелю любого, кто встанет на моем пути, потому что мне есть за кого бороться.
Выбравшись из паникующей толпы, не выходит удержать матерного выдоха: в проход, наперерез стекается целая армада вооруженных паршивцев и в ту же секунду по нам начинают стрелять. Ждали, значит! Одна пуля взвизгивает, выбивая над моей головой вмятину в стене. Очаровательно! Вторая бьет Иви, и я вижу, словно в дурном кошмаре, как она заваливается набок. Я кричу так страшно, словно эта пуля попала в меня, расстреливая передние ряды противника. Они падают, но на их место тут же встают другие, прошибая все пространство коридора очередями, несмотря на наличие не успевших укрыться других безупречных. Гэб оттаскивает Ив с линии огня, по полу за ней растягивается кровавый шлейф и мое сердце в груди ухает, амплитудой доставая до самых пяток. Можно ли еще ей помочь?
Но выстрелы бахают и бахают, еще и еще, я успеваю закатиться за тело одного из местных, отхватив пару пуль в бронник, и перезаряжаю обойму, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. За грохотом ничего толком не разобрать, кроме приказа Итона — прикрыть головы. Мою тут же ниже вжимает крупная пятерня Риза, не спускающего с меня глаз. Гремит взрыв, дрожью отдаваясь под ногами и калеча почерневшие пласты внутренней обшивки стен. Яркая вспышка огня, оглушающее эхо, крики раненых, прыгающие по полу гильзы и безжизненные тела, а я ужом ползу к Харлоу, буквально влипнув в пол, на ощупь лихорадочно щупая, бьется ли пульс.