В шкуре зверя
Шрифт:
– А тебе что за дело, чужак? Ты все равно не сможешь уйти туда, куда уходят волки. Ты же не волк.
– Да. Я – собака, – согласился пес, но получил в ответ лукаво-недоверчивый взгляд.
– Ты не собака.
– А кто? – искренне удивился пес.
– Я этого не знаю, – после недолгого раздумья ответила волчица. – И не хочу знать. Волки уходят, когда голод. Когда идет Большая Охота. Они уходят после драк между собой, и когда большую охоту начинают Двуногие… Я ничего не хочу знать, пока мне хорошо и тем более не захочу, когда мне будет плохо.
– Я никогда не оставлю тебя, – поклялся пес.
Молодая волчица взглянула на него со странной мудростью.
– Ты не можешь этого знать. Уходят не только волки. Не знаю, куда, но уходят и собаки. Даже те, кому снятся человеческие сны.
Пес невольно вздрогнул. Она сказала правду. Нарушая покой его звериной души, по ночам к псу приходили странные сны. Он видел большие сражения и мелкие пограничные стычки. Кровавые сшибки и синюю сталь благородных мечей, жадно пьющих кровь. Он видел маленькие селения и большие города. Вертепы, где собиралось всякое отребье, и дворцы правителей. Он видел грязные улицы и прекрасные храмы, суровых воинов и юных гибких танцовщиц. Он слышал разговоры, которые были понятны ему во сне, но с рассветом тускнели и пропадали, как яркие ночные звезды с восходом солнца. Ему снился голос, который просил, требовал, убеждал найти свой потерянный меч. И после этих слов возникала таинственная и страшная Черная башня, где ждал его неведомый враг. Голос знал про него все. Пес не знал ничего. Эти сны смутно тревожили пса, нагоняя дикую волчью тоску по чему-то дорогому, но навсегда утраченному и крепко забытому, что приходило лишь в непонятных снах и больно ранило, уходя. Тогда пес выбирался из укрытия, смотрел на худеющую луну, которая заливала песчаный мир мертвым, холодным светом, и долго, протяжно выл.
Однажды, в такую минуту, когда безраздельное одиночество владело псом, пришел голос…
Он не встревожил волков, потому что прозвучал не в холодном ночном воздухе, отражаясь от песчаных холмов, а словно где-то внутри, в таких глубинах сознания, о которых пес не знал и даже не подозревал.
«Наконец ты нашел себе подходящее место…»
Голос произнес это с ехидным одобрением, но псу послышались в нем глубокая печаль и разочарование.
«Кто ты?» – спросил он. Спросил тоже мысленно. Он был уверен, что таинственный голос услышит его и поймет.
«Когда-то ты хорошо знал меня. Забыл?»
Голос действительно был знакомый. Пес мог бы поклясться, что где-то уже слышал его – печальный и насмешливый, суровый и мягкий одновременно. Но тогда он звучал, как обычный голос. А теперь он словно доходил до него из немыслимой дали, такой, что можно стереть лапы по самое брюхо, но не добежать туда, не увидеть, не вернуть…
«Лапы по самое брюхо? Молодец!» – одобрил голос.
«Да кто ты такой? – в смятении рявкнул пес. – Какую ночь жить мешаешь!»
Темнота ответила грустным смехом.
«Это не я тебе жить мешаю. Это душа твоя днем спит, а по ночам просыпается».
Вскинув к небу длинную морду, пес громко и горько взвыл-воззвал:
– У-упуа!
Завозилась в норе подруга. Волки появлялись словно из ниоткуда. Кружок зеленых горящих глаз опоясал песчаный холм. Страстный, шелковый, глубокий вопль взлетел к прохладным небесам:
– У-упуа!
Ночное пение оборвал короткий рык Седого.
– Всем спать! Завтра на охоту.
Волки исчезали – бесшумные серые тени на рыжем песке. Вожак не двинулся с места. Круглые луны глаз, не мигая, смотрели на пса.
– У-упуа!
Мысль вожака во тьме коснулась мысли собаки, и пес понял, что это не призыв. Вожак произнес имя.
– Как ты назвал меня? – встрепенулся пес.
– У-упуа, – повторил вожак, – или один из его псов-воинов, Бруданов… Давно не видели на земле ни одного из вас… Тебе снятся человеческие сны, чужак… И повелительный голос требует отыскать свой потерянный меч. Значит, ты тоже, подобно нам, когда-то был человеком.
Пес в волнении переступил лапами, но Седой не замечал его беспокойства.
– Тебе снилась Черная башня, – продолжал он, – и это значит, что я не ошибся… Обычно волки избегают охоты на людей. Двуногие – страшная добыча. Но моя стая охотится на Двуногих и не знает волчьего страха. Я сохранил за собой и своими сородичами право, которое имеет человек, но не имеет зверь – право охотиться на себе подобных. Мы – потомки тех, кто когда-то вошел в Черную башню на двух ногах, а вышел на четырех. Поколения сменились с тех пор, но мы все помним. Зло не отмщенное – зло незабытое.
…Случилось так, что из великого города на юге вышел самый богатый караван. Караван этот вез невест для одного из здешних шахов. Вел его отважный человек У-упуа, самый первый разведчик и проводник. Он носил беспощадный меч и мощный лук. Никто не отваживался вступить с ним в единоборство.
Однажды караван остановился в Черной башне. Тогда она звалась по-другому, но волкам незачем помнить ее прежнее имя. Достаточно того, что мы помним и проклинаем нынешнее… Хозяин встретил усталых путников ласково, и никто не заподозрил, что он задумал злое дело. А хозяин башни был магом. Когда У-упуа ушел, чтобы разведать путь, маг разжег жаровню, бросил на угли шкуру убитого волка, и все, кто шел с караваном: купцы, воины, невесты хана, вдохнув этот дым, опустились на четыре лапы. ОНИ СТАЛИ ВОЛКАМИ.
Маг завладел караваном и всеми сокровищами, которые там были, и выгнал волков за ворота. В пустыню. Сначала они голодали, не умея взять добычу, и многие погибли. Но потом один из волков встретил У-упуа, который возвращался в Черную башню. У-упуа хотел убить волка, но тот назвал его по имени, и стрела дрогнула на тетиве… А потом человек обернулся зверем, и волки поняли, что он был богом.
У-упуа научил нас охотиться, рыть норы и находить воду. А потом воздвиг вокруг Черной башни непроходимую стену, оставив открытыми лишь врата Заката, и ушел. Никто из волков не знает его дороги, но он сказал, что когда-нибудь вернется.
И он обязательно вернется, потому что в Черной башне остался его меч, а таких вещей не бросают на дороге… Я уже стар, – неожиданно признался вожак. – Недолго мне осталось водить волков на Большую Охоту. Но мне бы не хотелось уходить, не встретив У-упуа и не окрасив свои клыки кровью дальнего потомка того гостеприимного хозяина. И если ты, чужак, которому снится Черная башня и потерянный меч, если ты поможешь нам свершить давно взлелеянную месть… Тогда я поверю, что встретил У-упуа. И тогда, чужак… я отдам тебе стаю…