В Суоми
Шрифт:
Айно увязалась за ними.
— Ты бы отдохнула еще, ты ведь женщина.
— Женщине меньше спать надо.
И она пошла с ними. Темнота ночи, казалось, еще больше сгустилась. Но зато небо было ясное, звездное.
У хутора огромные хозяйские собаки окружили их, густо лая.
Они прошли через двор и, миновав пристройки, вскоре подошли к усадьбе.
Они вошли в дом и, пройдя две богато убранные комнаты, в которых никого не было, попали в большую светлую гостиную.
В качалке сидел, слегка покачиваясь, худой, остролицый, гладко выбритый и совершенно лысый старик. В мягком кресле против него сидела полная седеющая женщина, по всей видимости жена, и читала вслух какое-то письмо.
Чтение прервалось. Хозяин и хозяйка вопросительно глядели на вошедших.
Инари резко отрубил:
— По приказанию командира первого красного батальона партизан-лесорубов Похьяла мы произведем сейчас у вас конфискацию всего наличного оружия.
Недоумение не сходило с лиц хозяев.
— А где ленсман? Где ордер на это незаконное изъятие? Или, может быть, мы уже объявили войну русским и оружие нужно добровольцам? Тогда я сам с удовольствием подарю его, без конфискации.
— Плюю я на твоих добровольцев! — не мог сдержать своего гнева Инари.
Хозяйка засуетилась и, бестолково тараторя, стала снимать со стены старинное охотничье ружье. Выше висели ветвистые рога оленей и лосей.
Она взглянула на своего мужа. Тридцать лет прожила она с ним бок о бок, но никогда до этой секунды она не могла бы себе даже в дурном сне представить, что у Куста Пертула, ее мужа, может быть такое злое, искривленное невыносимым презрением и ненавистью лицо. Она остановилась. Замялась.
— Давай настоящее, боевое, а не эту древность! — крикнул Каллио.
И хозяйка, виновато взглянув на мужа, затрусила в соседнюю комнату, в кабинет мужа, и, открыв широкий ящик письменного стола, вытащила из глубин его новенький полированный браунинг и три обоймы. Она осторожно положила принесенное на край стола.
Инари дал знак партизанам, и они сгребли все — древнее и боевое оружие в охапку. И чем больше волновалась и суетилась хозяйка, тем спокойнее и злее становился хозяин. Длинные, костистые пальцы его как будто были впаяны в ручки качалки.
В это время в комнату вошел человек. По одежде и по манере держать себя сразу можно было узнать в нем батрака.
— Куда, херра, прикажете погнать оленей теперь? — вежливо кланяясь, обратился он к хозяину.
Но тот, казалось, стал глух и нем. Поэтому человек все так же вежливо, но уже с нотками недоумения в голосе повторил свой вопрос. Однако хозяин продолжал молчать.
— Сейчас здесь нет херра, нет хозяина, а есть революционные лесорубы, красные партизаны Похьяла. Вот он тебе и не отвечает, — объяснил странное поведение хозяина Каллио.
— Больше нет оружия? Мы сожжем усадьбу, если вы обманули нас, — громко говорит Инари.
— Нет, клянусь вам! — испуганно божится хозяйка.
— Номер браунинга у меня записан! — прошипел старик.
— Не убивайте его! — взвизгнула хозяйка и повисла на Инари. — Клянусь вам, больше ничего нет, топоры только…
— А как же с оленями? — продолжал недоумевать пастух.
— Гони их куда хочешь, хоть ко всем чертям, — разрешил Каллио, нагружаясь оружием.
— С каким удовольствием, ребята, я бы вам олений окорок запекла! — мечтательно сказала Айно. — С такой поджаренной, хрустящей корочкой, просто объедение!
Они вышли на улицу.
Было темно.
По ночному небу стлались дымки. Из хлева вышел пожилой человек и спросил у Инари:
— Можно мне идти с вами?
— А ты кто?
— Батрак в усадьбе.
— Возьми расчет и иди.
Ему дали ружье помещика, и он встал в строй первой роты.
В деревне ребята пошли отогреваться по избам. На дворах крестьяне ладили сани и поили лошадей.
Инари решил сам проверить посты — последнюю смену перед выходом из деревни.
Он шел, прячась в тени домов и изгородей, чтобы перед часовыми предстать совсем неожиданно. Вдруг он услышал, как заскрипела и стукнула дверь рядом с почтовой конторой. Он остановился, прислушался, вгляделся. Было еще совсем темно. Инари с трудом разглядел, как какая-то тень сбежала с крыльца, нагнулась, надевая лыжи, и быстро пошла по дороге. Инари двинулся за нею, стараясь остаться незамеченным.
Теперь он видел, что это была женщина.
Незнакомка, миновав последние строения, свернула на большую дорогу, ведущую на юг.
«Зачем она ушла тайком из деревни в такую холодную ночь?»
Инари убыстрил шаги.
Было так морозно, что даже не скрипел снег.
Вот она подходит к часовым и останавливается. Отлично! Дальше ей не пройти. Инари замедляет ход.
Между часовыми и женщиной завязывается оживленный разговор. По интонациям и отдельным долетающим словам Инари кажется, что женщина о чем-то просит часовых.
Он еще замедляет свой шаг, но вдруг сразу отталкивается двумя палками и выносится на середину дороги. Он ускоряет шаг.
— Как вы смеете выпускать кого-либо из деревни?! — кричит он полным голосом, проносясь мимо вздрогнувших от его неожиданного появления и окрика часовых. — Остановись! — кричит он.
Но женщина не хочет останавливаться, она надеется на свое умение бегать на лыжах, на непроницаемость зимней темноты, она ускоряет бег.
— За мной! — сердито кричит Инари часовым.
Один из них срывается с места и бежит вслед за своим командиром.
— Остановись, женщина! — еще раз кричит Инари. — Стрелять буду!