В Суоми
Шрифт:
И он продолжал тихий допрос:
— Где оружие, винтовки?
— Вот в этих шкафчиках у стены.
— Шкафчики заперты?
— Да. Ключ от каждого при владельце винтовки.
Инари отходит немного, держа дневального под прицелом.
— Снимай ремень!
Тот снимает.
— Дай сюда.
Неуклюже, одной рукой, обматывает Инари руки дневального ремнем.
— Теперь сиди на стуле смирно. Лучше всего спи снова. Если будешь шуметь или двигаться — каюк! Понял?
Тот утвердительно кивает.
Действительно, лучше всего спать, потом проснуться — и тогда все может оказаться нелепым сном, за который даже фельдфебель не припаяет штрафных нарядов.
Волнуясь при мысли о предстоящем наказании, он все же с нескрываемым любопытством следит за каждым движением этого высокого парня.
Тот, держа в руке револьвер, подошел к нарам и осторожно потрогал крайнего спящего на верхней наре за ступню.
— Какого черта! — спросонок выругался разбуженный солдат и сел на своем ложе. Увидев устремленный на него револьвер, он сразу как бы протрезвел. — В чем дело?
— Если скажешь слово — крышка! — угрожающе шепчет Инари, и лицо его так выразительно, что солдат замер. — Где твой ящик? Номер восьмой? Дай ключ.
И затем дневальный видит, как лесоруб ключом, который подал ему солдат, открывает шкафчик и вытаскивает оттуда винтовку.
«Черт возьми, как это я поставил свою винтовку в шкафчик, не открыв затвора? От капрала мне бы здорово утром попало», — думает солдат и с чувством некоторого облегчения смотрит на Инари.
Инари же кладет винтовку к двери, рядом с первой, отобранной.
— Лежи смирно. Лучше спи, — приказывает он солдату и наблюдает, как тот поворачивается спиной к свету, лицом к стене.
Затем Инари тормошит его соседа. Тот поворачивается на другой бок и не хочет просыпаться.
Голая его ступня высовывается из-под одеяла. Инари кончиком дула щекочет ступню. Тогда солдат просыпается.
— Что, тревога?
— Молчи, — говорит ему Инари и угрожает револьвером.
Ни к чему, чтобы этот солдат сходил вниз со своего места, ненароком разбудит других, и тогда… Но Инари не думает о том, что было бы тогда. Он требует и от этого солдата, чтобы тот отдал ключик от своего шкафчика. Тот после полусекундного раздумья вытаскивает из-под подушки ключик и называет номер шкафчика.
Дверцы нескольких шкафчиков не заперты. Владельцы их, значит, в заставах или ушли отыскивать повреждения проводов.
Инари достает третью винтовку и кладет ее рядом с добытыми раньше.
И дневальный видит, как незнакомец (а возможно, что он все это разыгрывает и подослан начальством!) будит осторожно одного за другим по очереди всех солдат, от каждого забирает ключ, достает винтовку из шкафчика и складывает в груду у двери.
Люди, у которых отняты винтовки, не могут сразу заснуть, разве за исключением Таннинена, которому на все наплевать, и все же они молчат.
Правда, напасть на этого человека им было бы очень трудно, даже если бы удалось как-нибудь сговориться между собой, потому что они все лежат на нарах, а незнакомец стоит.
Правда, кто-нибудь из лежащих на верхних нарах мог бы ухитриться и швырнуть подушку в лампу, но тогда, если бы все вместе набросились на этого лесоруба в темноте, шесть человек, по числу патронов в револьвере, были бы угроблены.
Дневальный отлично понимал, что ставит свою жизнь на карту против трех лет тюрьмы в худшем случае; охотников среди ребят не наберется больше двух-трех, но они сейчас спокойно спят и видят прекрасные сны.
Очередь отдавать ключи еще не дошла до них.
Инари будит последних солдат на нижних нарах.
Они, видя наваленную у дверей груду винтовок, еще безропотнее отдают свои ключи.
Однако что делается там, на воздухе, на улице?! Инари чувствует себя прикованным теперь к своим пленникам, выйти он не может, оторваться от оружия невозможно.
Он боится даже отвернуться от нар, чтобы не набросились на него со спины, не накинули одеяло и не запеленали, прежде чем он успеет пошевелиться.
И даже если он закричит сейчас, кто придет на помощь?
Кто из партизан знает, где он находится?
И тогда он громко говорит, обращаясь к лежащим на нарах. Хотя все молчат или почти неприметно пытаются шепнуть на ухо соседу словцо, ему кажется, что на нарах громко разговаривают. И вот, чтобы перебить разговоры и отвлечь их внимание, он решается сам заговорить с ними.
Надо продержаться так самое большее два часа, потом обязательно должны подойти свои ребята.
Соединение рот уже, наверное, произошло.
Коскинен, перед тем как начать операцию, ждет его возвращения из разведки, чтобы узнать результаты и отдать ему распоряжение. А он застрял в казарме.
Ему вспоминается детский рассказ:
«— Антти, я медведя поймал!
— Ну, так тащи его сюда.
— Не могу, он не пускает!»
«Так и я сейчас, — думает Инари. — Но откуда же тогда стрельба?»
И он обращается к лежащим на нарах.
— Ребята, я действую по поручению красного партизанского батальона Похьяла. Наши капиталисты хотят втянуть вас в братоубийственную войну с русскими рабочими, чтобы завоевать для себя леса и новых рабов. Мы, революционные рабочие Суоми, решили не допустить этой авантюры. Оружие мы у вас забираем, чтобы драться против внутренних врагов, наших общих врагов — офицерья, помещиков и заводчиков. Если вы будете вести себя спокойно, никакого вреда мы вам не причиним. Кто хочет, может даже идти к нам в батальон, нам военные нужны. У нас есть даже бывший ваш сослуживец, солдат Унха.
— Я знаю Унха, — сказал кто-то на верхних нарах.
— Всякое выступление против нас мы будем карать смертной казнью. Теперь вы знаете, в чем дело, и можете спать до утренней побудки.
— А ты не подослан начальством? — робко спрашивает один из солдат.
— У вас все такие умные? — отвечает вопросом же Инари.
— Тогда можешь спокойно спать рядом с нами на нарах, — говорит удовлетворенный его ответом солдат. — Мы с тобой драться не станем. Мы не добровольцы… Не шюцкоры… Мы мобилизованные. Понимаешь? Было два шюцкора, да ушли. Капрала тоже нет… Ну, те — дело иное…