В твоем плену

Роач Лия

Додумывать мысль, отвечать самому себе на вопрос: ну если и не спит, то что?
– я не утруждаюсь, чтобы не провоцировать свое и так неуемное воображение, и просто встаю с кресла. Передумать в мои планы не входит.

И не только в мои.

Центр управления мной давно переехал из головы сильно ниже.

"Я лишь посмотрю и все", убеждаю себя в нормальности своего острого приступа любопытства.

Осторожно отодвигаю дверь и, замерев ненадолго, протискиваюсь в узкую щель.

В комнате темно, но я давно сижу без света,

поэтому глаза привыкли.

Хэвен все же спит.

Разочарование во мне поднимается быстро, как столбик термометра в куске пережаренного мяса. Хотя на что я надеялся - что она, как и я, мучается от желания или - еще лучше - ласкает себя, чтобы снять напряжение?

Описанная картинка немедленно отзывается болью в паху. Я едва сдерживаю стон.

Но выйти ума не хватает. Наоборот, подхожу ближе к кровати.

Хэвен лежит на дальнем краю, на животе, наглухо укутанная легким одеялом. Обойдя высокую кровать и встав рядом, вижу - нет, не наглухо, одна нога высунулась из пухового кокона. Ее острое колено торчит прямо на уровне моей ладони, и я просто не могу отказать себе в желании коснуться его.

Дотрагиваюсь кончиками пальцев бережно, невесомо и бросаю быстрый взгляд на лицо - не чувствует. Смелею и веду рукой вверх по бедру, под одеяло.

Легкий стон.

Отдергиваю руку.

Послышалось?..

Сердце, и без того стучавшее на повышенных оборотах, разгоняется до своего максимума. Пульс шкалит, и в нем, вопреки ожиданиям, тонет робкий голосок разума.

Чувствую себя гребаным сталкером, но не могу остановиться. Не. Могу. От нее. Отойти.

Закрываю глаза, чтобы перестать видеть ее и, может, хоть тогда найти в себе силы убраться отсюда. Но нет. Отключение органа зрения играет со мной злую шутку - сразу активируется обоняние.

Её чумовой, без обычно перешибаемых сильных нот парфюма, запах окончательно сносит мне крышу.

Это преступление так пахнуть. Соблазнительно. Пронзительно. Кайфово.

Ее запах проникает в меня, вызывает головокружение. Не отдавая себе отчета, подаюсь вперед и зарываюсь носом в её неуловимо пахнущие шампунем волосы.

С трудом оторвав себя от нее, откидываю прядь каштановых волос, открывая ушко. И это самое сексуальное из всего, что я когда-либо видел. Нежное, розовое, беззащитное. Меня несет.

Захватываю мочку двумя пальцами и ласкаю ее, едва сдерживаясь, чтобы не приложиться к ней губами. Она так офигенно пахнет, можно представить, какая улетная она на вкус.

Видимо, я увлекаюсь, потому что Хэвен снова стонет и переворачивается, чудом не задев мое лицо носом. Отстраняюсь и мысленно матерюсь. Смачно, по-русски.

Вот от чего я пьянею. Не от вискаря.

Ночная майка почти ничего не скрывает, наоборот, лишь подстегивает воображение. Под рок-аккомпанемент бешеного пульса я пожираю взглядом округлые холмики грудей с дерзко торчащими сосками. Рука сама тянется на их призыв и зависает в полусантиметре.

"Нельзя, нельзя, нельзя", выстукивает пульс в голове и в ушах, но я его игнорирую.

Гоню себя от нее пинками, но не двигаюсь с места.

Опустив

ладонь, накрываю вожделенную грудь, чуть сжимаю и сам едва не стону от охренительных ощущений. Хэвен чуть выгибается под моей рукой, чуть подается вперед, и я вновь трусливо отдергиваю руку. Мне бы бежать, но я жду, когда она снова расслабится. И вновь возвращаюсь туда, куда получил несанкционированный доступ.

Указательным пальцем обвожу твердый сосок, отчаянно желая лизнуть его, обхватить губами, сжать зубами… А еще лучше лечь рядом и целоваться до одури. Или сразу сверху и позволить себе все, о чем мечтал и даже больше. Много больше.

От одной мысли в глазах темнеет, в паху сочится, а тормоза отказывают.

И я примагничиваюсь губами к ее груди.

Хэвен издает протяжный, запредельно возбуждающий стон и садится в кровати.

Я распластываюсь на полу, мысленно молясь: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста".

И даже сам не знаю, чего больше хочу - чтобы она обнаружила меня, с мизерным шансом на продолжение, или нет. С чуть более реальным шансом на продолжение когда-нибудь.

Не могу видеть, что она делает, но по шороху понимаю, что вертит головой и совершает какие-то манипуляции с одеялом. Только бы не заметила приоткрытую дверь.

– Фак, опять этот сон, - разочарованно стонет и, видимо, падает на кровать.

"Опять?!" думаю озадаченно, хотя мне следует думать о том, как бы удрать незамеченным.

Хэвен больше не шевелится и не издает никаких звуков, но я еще долго лежу ковриком у ее постели - на всякий.

А потом еще долго лежу на своем диване, но в итоге все же засыпаю.

Глава 18 Тирамису

Хэвен

– Ну что, готов?
– оборачиваюсь на заметно побледневшего Сойера и торопливо подношу перчатку к носу, чтобы скрыть улыбку.

Я обещала ему не смеяться.

Но удержаться очень трудно - его явный, совершенно не наигранный испуг выглядит очень забавно. А то, какой мертвой хваткой он вцепился в палки, будто они его спасут от падения, и вовсе комично.

– Нет, - отрезает он, глядя не на меня, а перед собой, на склон, кстати, почти совсем пологий.
– И все еще не понимаю, зачем мне спускаться вместе с тобой с этой горы…

– Это учебная горка, для новичков.

– Окей, с этой горки, рискуя сломать себе шею.

– Нужно очень постараться, чтобы сломать шею или хотя бы лыжу на этой простейшей трассе. А на вопрос зачем ответ очевиден - чтобы сопровождать меня. Везде и всюду. Разве не такое у тебя задание? Ты же все еще меня охраняешь, да? Значит, должен все время быть рядом и обеспечивать мою безопасность.

– Мы оба знаем, что охрана тебе не нужна. Никто за тобой не охотится, ничто тебе не угрожает, и сбегать ты вряд ли собираешься.

– А вот в этом я на твоем месте не была бы так уверена, - улыбаюсь с невинным видом и надвигаю на глаза очки с желтыми стеклами.
– Ретроградный Сатурн, и… приветик.