Вадимка
Шрифт:
Заметались притиснутые к пожарищу бандиты. Кто-то поднял руки, кто-то пытался бежать, а кто-то стал обороняться. Такого Вадимка еще не видал в своей жизни. Люди били друг друга прикладами, стреляли в упор. Кто-то падал, через них шагали, и снова начиналась рукопашная. Никаких голосов Вадимка не помнил, он помнил только выстрелы. Но самым главным для парнишки был, конечно, сам дядя Василий. Подбежав к этой свалке, он затерялся в ней. Вадимка вскочил, чтобы рассмотреть, куда же девался Алешин.
– Лежи! Без ребятишек обойдется!
– дернули
Стрельба постепенно прекратилась, суходольцы вскочили на ноги, бросились к пожарищу, стали выносить во двор все, что было в курене, спасать добро председателя. Вадимка стремглав бросился разыскивать дядю Василя. Он увидел его на противоположной стороне пожарища.
Какой-то бандит внезапно вырвался из рук схвативших его людей и в упор выстрелил в подбегавшего к нему бойца. Тот упал. Стрелявший бросился бежать - недалеко был забор, за ним улица.
– Стой, гад! Уйдет мерзавец!
– крикнул дядя Василий и кинулся следом за бандитом.
У забора убегавший вдруг обернулся. Оба противника оказались во весь рост друг перед другом. Защелкали затворы, одновременно прогремело два выстрела.
– Дядя Василь! Родненький!
– закричал Вадимка, закрыв глаза.
Кругом суетились люди. Кто-то чуть не сбил с ног Вадимку. Он открыл глаза, вместе с другими подбежал к забору.
Дядя Василий стоял как вкопанный перед человеком; лежавшим на земле. Лицо лежавшего, освещенное мятущимся огнем пожара, показалось Вадимке совсем незнакомым. Человек слабо пошевелился, поманил рукой Василия, жестом прося нагнуться. Тот опустился на колено. Теперь Вадимка увидел, над кем склонился Алешин. На земле лежал Яков Чугреев.
– Василь... деткам моим подмогни... Они без отца остались, - еще расслышал Вадимка.
Яков замолк.
Вадимка не мог отвести глаз от его лица, которое то появлялось в свете пожара, то снова исчезало в темноте. Ему вдруг стало очень жалко убитого. Растерянно посмотрел на дядю Василия. Тот будто застыл, стоя на одном колене и опершись на винтовку. Вадимка, сам не зная почему, подошел и обнял его за плечи. Василий Алешин плакал.
Потом почему-то кругом появилось много казачек. Лежавших на земле стали поднимать, их куда-то уносили. Прибежали родные Якова Чугреева. Все утонуло в громких причитаниях. Подбежала жена Алешина - Анна Ивановна.
– Пойдем, Василь, скорей от греха, - сказала она.
– Все воюешь да воюешь... пора домой... Без хозяина и дом сирота.
– А где Настюшка?
– схватил Вадимка ее за рукав.
– Только ее тут и не хватало!
– услышал он ответ.
Но Настя словно выросла из-под земли.
– Батюнюшка, батюнюшка!
– Она кинулась к отцу и стала гладить его руку.
– Жив!
Вадимка подошел к Насте, но та на него и не глянула.
Парнишка почувствовал, что кто-то крепко его обнял - это была мать. Она то и дело повторяла: "Домой, домой... ради Христа, домой..."
И они пошли вместе с Алешиным. Во дворе председателя бойцы окружили кучку пленных.
– А где же Роман Попов?
– спрашивал басовитым голосом высокий человек в военной форме - командир отряда.
– О Романе вы ишшо услышите, - злобно выкрикнул кто-то из бандитов.
На траве рядом со спасенным домашним скарбом сидели еле живые домочадцы председателя и, всхлипывая, смотрели на пожар. Сам Алексей Спиридонович, окруженный суходольцами, стоял тут же и глядел на огонь. Вадимка понял, что спасти курень уже нельзя. Стала рушиться крыша, зазвенела посыпавшаяся черепица.
– Не горюй, Алексей Спиридонович, мы тебе всем хутором на загляденье курень отгрохаем! Будет лучше этого!
– Кудин у нас на хуторе один! Уж как-нибудь постараемся!
– Да бог с ним, с куренем... Было б кому в нем жить, а курень - дело наживное... Хорошо, что подоспели... Ишшо бы чуть-чуть... А бой на этот раз мне все равно пришлось принимать...
– как всегда, не спеша, врастяжку рассуждал Алексей Спиридонович. Вслед за этим он громко сказал стоявшим с ним суходольцам: - Казаки! А чего же вы бросили полковника Мальцева? Это же ваш командир полка, казаки!.. Чего ж никто из вас к нему не подойдет? Похоронить ведь надо!
– Был командир, а стал лютый враг, в банду пошел. Ну его... раздались голоса.
Все-таки несколько хуторян, хотя и неохотно, подняли полковника, понесли его к амбару.
Вадимка с Алешиными и матерью вышел на улицу. Следом за ними понесли домой мертвого Якова. Вадимка пошел рядом с Настей, но та ни за что не хотела идти с ним, она спряталась за отца.
– Не я бы его, так он бы меня... Ничего он не делал наполовину... Одному из нас все равно не осталось места на нашей земле, - вздохнул Василь и тряхнул головой, силясь не заплакать опять.
Его спутники молчали. Вадимка чувствовал, как вздрагивают руки матери, державшей его за плечи.
До самого двора их сопровождал надрывный плач и крики Чугреевых. Словно и теперь Яков Чугреев шел рядом с Василием Алешиным.
Глава 11
"ДРУГОЙ ДОРОГИ В БУДУЩЕЕ ЖИЗНЬ НЕ ОБЕЩАЕТ!"
Когда Вадимка с матерью пришли домой, уже рассвело. Провинившийся ждал, что мать вот-вот начнет его ругать - он бегал туда, где стреляли, а это для нее было самое страшное. Но мать молчала. Она была очень бледна, сразу же рухнула на постель. Лежала с закрытыми глазами.
– Мамка, может тебе водички дать?
– Господи, до каких же пор!
– почти крикнула она и заметалась на кровати.
– Может, ты есть хочешь?
– Ничего мне, сынок, не надо, - сдерживаясь, сказала она.
– Ты бы тоже прилег да отдохнул.
Вадимке было очень жалко мамку. Он решил никуда нынче не бегать, провести день дома. Ночью из-за него она небось хлебнула горя! Вадимка боялся себе признаться, что ему очень хотелось сейчас помчаться к двору председателя, посмотреть, как уходит отряд. Теперь там уже не стреляют. Теперь там совсем не страшно!