Вагон второго класса. Том I
Шрифт:
Молодой Боскет показался бы симпатичным, если бы не скошенный подбородок и водянистые глаза, словно потерявшиеся на невзрачном лице. Увидев Илону, он приосанился, развернул плечи и поклонился. Сел, впрочем, рядом с матерью.
Илона напрягла память. Та же молочница рассказывала, будто бы молодой Боскет уезжал в университет, но не выдержал первых же экзаменов и даже диплом младшего законника не получил. Перенять дело отца он тоже не смог и подвизался на должности писаря в конторе дальней родни.
Потек приличествующий чаепитию светский разговор. Обсудили украшение
— Нет-нет, не более горсти клюквы на бочку! — постановила госпожа Боскет.
Госпожа Эббот осмелилась поспорить:
— Да помилуйте, дорогая Арминда, господин Фирц говорил, что в Дальстоне, где для него квакис делают, меньше двух горстей никогда не кладут, а то и три, бывает — смотря, какая ягода попадется.
— Три! Представляю, что за кислятина получается! — качала головой госпожа Боскет, сделав знак Люси наполнить снова бокал той самой «кислятиной».
Воспользовавшись паузой в споре, Илона обратилась к младшему Боскету. Любопытно же, отчего молодого человека так низко ценят, что решили сосватать ему женщину с чужим ребенком во чреве.
— Господин Боскет, вы тоже любите этот напиток? — Илона указала глазами на все еще полный бокал, к которому Боскет ни разу не притронулся.
Опасливо скосив глаза на свою матушку, тот заговорщицким шепотом сообщил:
— Терпеть не могу. Мои самые светлые воспоминания о времени в университете — лимонад, морс, тоник, чай, и никакого квакиса!
Илона тихо рассмеялась, но чистосердечное признание Боскета только подстегнуло любопытство:
— Что же заставило вас вернуться в Шинтон?
Боскет почти поперхнулся водой:
— М… Университет оказался… м…
— … полон безжалостных, грубых и жестокосердных людей! — госпожа Боскет обнаружила, что разговор будущей невестки и сына происходит рядом с ней, но без ее участия, и поспешила вмешаться. — Мальчика едва не замучили науками. И кто только выдумал — учиться с утра и до ночи! Я слышала, нынче они принимают к себе едва ли не селян. Конечно, дитя кухарки может целый день бегать туда-сюда и стараться угодить профессорам, у них это в крови! Но Леопольд из приличной семьи!
— Матушка, я же говорил тебе, дело вовсе не в профессорах. Я решил, что… м… будет лучше, если я стану работать на благо семьи, пусть и на должности… э… невысокой должности. Теория, очевидно, не для меня, а практические навыки, увы, отец не успел мне передать, — Леопольд Боскет попробовал улыбнуться, но получилось достаточно жалко.
— Ах, ты такой скромный, мой драгоценный мальчик.
Слушая новую волну возмущения профессорами, Илона решила, что разгадала загадку странного выбора жены для драгоценного Леопольда. Только будучи в самом отчаянном положении, девица пожелала бы войти в семью госпожи Боскет.
Женихов в Шинтоне было предостаточно. Кроме того, в городе всегда хватало приезжих мужчин — в небольшой порт Шинтона заходили суда. В теплое время года многие пассажиры останавливались на неделю или две после морского путешествия, прежде чем отправиться дальше. Порой на рейде стояли корабли риконбрийского флота, и бравые офицеры сходили на берег на два-три дня. На этом фоне бедняга Леопольд выглядел бледно. Боскеты жили на скромную ренту, никакого доходного дела молодой человек не имел, зато к нему прилагалась госпожа Боскет — кому такое счастье нужно? Разве что горожанке из небогатых и малообразованных, но у девушек из низов не было никаких шансов получить одобрение матери Леопольда. Та, очевидно, мечтала о приличной партии из уважаемой семьи и с хорошим приданым.
Матушка Илоны не называла своего настоящего имени, зато упомянула занятие отца. Госпожа Боскет, очевидно, оценила наряды Илоны и матушки, и сделала вывод о том, что процветающий законник вполне подойдет Боскетам в качестве родни, а что к невесте прилагается ребенок — тем больше поводов намекнуть, что надо бы за невестой дать солидную сумму. К тому же, Леопольд должен кормить семью, и, может статься, отец Илоны возьмет в дело ее сына-умницу, для которого университетские профессора оказались слишком грубы. И конечно, она сама не останется в Шинтоне, если ее сынок с семьей переберется в Брютон.
Илона достаточно повидала таких дам еще в Брютоне, чтобы прочитать все мысли на лице у госпожи Боскет. Матушка тоже ничуть не обманывалась на счет будущей родственницы, но — увы! — Илона увидела в глазах леди Горналон лишь облегчение. Тайна раскрыта, никаких ужасающих скелетов в шкафу у Боскетов не нашлось, лишь сквернейший характер госпожи Боскет. Но это препятствие матушка не посчитает серьезным: после свадьбы молодых вместе с ребенком можно будет забрать в Брютон, подальше от госпожи Боскет, поближе к семье. А уж там леди и лорд Горналон предъявят зятю истинное положение дел и примутся перекраивать покорного молодого человека по своим представлениям.
Переводя взгляд со своей матушки на матушку Боскета, Илона уверилась, что они, сами того не зная, договорились, распределили роли и распланировали судьбу детей на годы вперед.
Возможно, Леопольда Боскета такое будущее сделает безмерно счастливым. Про себя Илона не была так уверена.
— Мой мальчик такой скромный, такой воспитанный и почтительный, он не осознает своих истинных достоинств и не требует многого, — будто в подтверждение, ворвался в мысли Илоны голос будущей свекрови. — Ему бы только работать, только трудиться на благо общества. Бывало, попросит зашить подштанники, я ему говорю: давай уже, Полли, купим новые! А он отвечает: что вы, маменька, разве у нас водятся лишние деньги?