Валтасар (Падение Вавилона)
Шрифт:
Пронзительные вопли со стороны служебных ворот разорвали настороженную, хлипкую тишину. Следом под окном замелькали факелы, взад и вперед забегали люди, по верхам крепостных стен стража тоже понесла огни. Набонид поднял руки ладонями вверх и обратился к молоденькому, едва проклюнувшемуся на небесах месяцу.
– К тебе взываю, Всевидящий! Твоей волей живу, твой удел оберегаю...
Он долго что-то бормотал, потом отер лицо, решительно повернулся, облачился в панцирь, надел и застегнул налокотники и поножи, натянул каску и направился в спальню, из которой был проделан ход в одну из крепостных башен, охранявших главные ворота. Там его поджидали два самых верных, доказавших свою преданность раба. На всякий случай. Об этом ходе не знал никто во дворце. Даже Навуходоносор не догадывался, что его секретарь имеет возможность в любую минуту незаметно выбраться из дворцового комплекса.
* * *
Рахим и его люди через чуть приоткрытые внешние подсобные ворота медленно, один за другим, вошли в накопитель. Как только весь отряд втянулся внутрь, внешние створки сомкнулись. Оказавшись перед запертыми внутренними воротами, ведущими на главный двор и обнаружив, что створки, через которых их пустили в каменный мешок, сошлись, заговорщики первым делом тоскливо и истошно завыли. На приказание сдаваться они ответили нестройными криками, что повинуются, затем взмолились о пощаде. Закричали, что всегда были верны великому царю. Выли так искренне, что Закир, прятавшийся за зубцом на верху стены, решился высунуться.
– А теперь чего же?
– насмешливо спросил он.
– Теперь Нергал попутал, - плаксиво ответили снизу.
Дядя царя приказал сложить оружие у створок, ведущих во двор, а самим отойти подальше и построиться вдоль стен, на что снизу откликнулся Рахим.
– Как прикажешь, господин!
Начальник дворцовой стражи, откровенно говоря, до сих пор сомневавшийся в успехе подобного неслыханного предприятия, вдруг разом уверился, что птичка и в самом деле угодила в клетку. Все произошло, как и было задумано. Теперь заговорщиков разоружат, отведут в дом стражи. Затем в город выйдут заранее подготовленные отряды и начнут хватать тех, кто был внесен в списки. Завтра начнутся разборки, суды, торговля со жрецами, и, считай через неделю, вряд ли кто в городе посмеет дерзить ему, плевать на его желания. Наконец-то можно будет вволю поживиться...
Он вышел в проем между зубцами, осторожно выглянул из-за низкого парапета, ограждавшего верх низкой, в два человеческих роста стены и обнаружил что преступники, собранные стариком-декумом, покорно складывают мечи отдельно и копья отдельно. Щиты лицевой стороной приставляют к стенам. Зрелище было невиданное, он перегнулся и лег животом на парапет, чтобы получше рассмотреть свору глупцов и негодяев, решивших нажиться на нанесения ущерба царственности правителя Вавилона. В следующее мгновение в его горло впился наконечник стрелы, и он, не удержавшись, повалился вниз, на каменные плиты, устилавшие пол крепостного накопителя. Вслед за ним получили свое и воины-сирийцы, собравшиеся на стенах и с любопытством, уже без всякой опаски, разглядывавшие придурков, согласившихся за такую ничтожную плату рискнуть жизнями. Оставшиеся в живых опешили, отшатнулись от зубцов, и этого мгновенного замешательства хватило, чтобы преступники, метнувшие вверх железные крючья, начали взбираться на стены.
Все свершалось в какой-то изумительно неповоротливой тишине, пока один из стражников не обнаружил перед собой одетого в черное врага. Тот словно родился из темноты. Сириец завопил так, словно из него сердце вынули. Орал недолго, в следующий момент длинный узкий кинжал заставил его замолчать.
Скоро на стене уже орудовали воины из кисира Рахима. Сам декум, вмиг облачившись в панцирь, ощутив в руке привычную тяжесть боевого меча, бросился к внутренним воротам. Они уже начали открываться, правда, двигались не спеша - пришлось подналечь плечом.
Декум молча указал мечом на внешние ворота, затем на ворота, ведущие в дворцовый парк, и бросился в ту сторону. Сверху, с башен, их осыпали градом стрел. Пришлось на мгновение отступить, укрыться тени ближайшего здания. Со стороны казарм доносились жуткие вопли охраны. Его люди бросились к дверям, подперли их священными каменными быками с человеческими головами, навалили поверх все, что попалось под руку: каменные чаши, статуи, скамьи. Начали тыкать копьями в узкие оконные проемы. Наконец части дворцовой страже через боковые выходы и служебные проходы удалось вырваться во двор, они тут же рассыпались в поисках злоумышленников. Рахим одним ударом поверг наземь налетевшего на него сирийского воина, вонзил меч ему в брюхо. Тот жалостно вскрикнул и затих. Сирийцы отхлынули. Греков видно не было - видно, наглухо забаррикадировались в своих казармах. Рахим обратил внимание, что с той стороны не доносилось ни звука. Недолгая пауза сменилась новыми жуткими воплями, крики донеслись со стороны висячих садов. Стражники, не ожидавшие, что число заговорщиков будет так велико, вновь отхлынули к казармам. Там и затаились. В этот момент со стороны служебных ворот послышалось шарканье тысяч ног, неожиданно в той стороне разом грянули: "Эллиль дал тебе величье. Что ж, чего ты ждешь?.." Песня стихла также внезапно, как и родилась - видно, командиры приказали ретивым заткнуться. Зачем поднимать шум, к тому же не на врага они шли, а вступали в собственный царский дворец. Рахим огляделся, натянул на голову сирийский шлем и повел свой отряд к воротам в дворцовый парк.
Через распахнутые служебные ворота на парадный двор кисир за кисиром начали вливаться воины из отборной эмуку Нериглиссара. Сирийцы, опомнившись, скопом бросились им навстречу, их напор оказался на удивление силен. Тут же вспыхнула ожесточенная схватка. Заминка произошла возле ворот, ведущих в дворцовый парк. Здесь на часах стояла личная охрана царя. Сгрудившись в строй, соединив щиты, они отбивали наскоки легковооруженных заговорщиков.
* * *
Шум, звон оружия, вопли, доносившиеся из дворов дворцового комплекса, привели Амель-Мардука в столбнячное состояние. Несколько мгновений он то жмурился, то пялился в окно, пытаясь угадать, что происходит во дворце. Почему звуки битвы доносятся со всех сторон? Где Закир? Кто, в конце концов, командует всей этой сумятицей. Он попытался добиться ответа от мгновенно проснувшегося Седекии. Тот сжался в кресле, втянул голов в плечи. Амель принялся тормошить его, потом принялся бить по щекам - говори, что творится? Отвечай, ну?! Тот в ответ мямлил что-то невразумительное. Затем крики стихли, царь бросился к окну. Там и застыл - пытался разглядеть в темноте, что же творилось в его дворце.
Неожиданно дверь распахнулась, и в спальню ворвался один из сирийских начальников.
Амель пришел в себя и закричал во весь голос.
– В чем дело?! Почему без доклада?!
Сириец рухнул на колени.
– Государь, - торопливо заговорил он.
– Измена. В дворцовом парке нам удалось поймать предателей. Они проникли со стороны реки.
– Я же говорил!
– обрадовано вскрикнул Амель.
– Я же предупреждал, что нельзя доверять Рахиму. Это его рук дело. Он, змей, провел их во дворцовый сад.
Царь немного успокоился. Пришел в себя и Седекия. Он и подал голос.
– Личности предателей установлены?
– Да, господин. Мы поймали двоих.
– Кто они?
– Сыновья Набузардана, Набай и Нинурта-ах иддин.
– Где они?
– Их отволокли в подвал.
Царь, почувствовавший, что теперь, по крайней мере, хотя бы что-то стало ясно и есть повод распорядиться, приказал.
– Приведите их сюда.
Седекия вдруг соскочил с кресла, бросился в сторону говорившего, с разбегу на кого-то наткнулся, свалил его, случайно нащупал бороду и закричал.
– Господин, отдай их мне! Набузардан лишил меня зрения! Набузардан сгубил моих сыновей. Отдай их мне, господин!
Этот вопль вернул Амелю чувство собственного достоинства. Его слезно молили о милости - это было понятно. Не то, что крики на дворе. Кто кричит, зачем, по какому поводу, никто не может объяснить. Теперь его умоляют распорядиться судьбой пойманных преступников - значит, он должен распорядиться. Суд должен быть скорый и неотвратимый. Попался - прощайся с жизнью!
– Они твои, Седекия!