Вариант "И"
Шрифт:
— …Акимову, — сказал я.
И Батистов задумался. Он наверняка подозревал, что я блефую. Но настаивать на своем не решился. Раздумья его продолжались ровно полминуты.
— Ладно, — сказал он. — Предлагаю компромисс. Мы все сейчас едем на поминки. Будут еще кое-какие люди. У Ольги покойной — тесно, и мы сняли зальчик в центре, на Пресне, в одном из ресторанов. Присоединяйся к нам.
Там и поговорим. Спокойно, без эмоций.
Я перевел взгляд на Наталью. Она кивнула и даже попыталась улыбнуться:
— Правда, поедем. Пожалуйста…
— Согласен, — кивнул я.
— Вот и хорошо. Машина, как я знаю, у тебя своя…
— Ну еще бы не знать, — усмехнулся я.
Кажется, он принял это за похвалу.
— Так что поезжай за нами.
— Идет, — сказал я.
— Наташа, приглашаю в мою машину. Там удобнее, чем в автобусе.
— А я, к сожалению, с вами попрощаюсь. Увы, дела… — Это были первые слова, сказанные Севериным.
Я кивнул и взял Наталью под руку. Она не противилась.
Народу в арендованном зале оказалось не много. Садясь, Наталья показала мне на место рядом с нею; сесть во главе стола она наотрез отказалась.
Батистов поместился рядом со мной — слева. Его ребята сидели напротив.
На другом конце стола поместились в основном какие-то ветераны — наверное, сотоварищи еще покойного генерала, Ольгиного отца. Пили, как полагается, не чокаясь. Стол был богатый. Наталья почти не ела, я тоже.
Очень хотелось сказать ей что-то утешающее, но присутствие этих «друзей» мешало мне.
Постепенно, по мере выпитого, голоса стали громче, даже ребята напротив немного разогрелись. Кто-то, чтобы поднять настроение, даже стал рассказывать старые анекдоты. И тут полковник легко тронул меня за плечо:
— Выйдем покурим?
— Я на минутку, Наташа, — сказал я, не забыв взять свой маленький, прихваченный из машины кейс. Она слабо улыбнулась.
Мы вышли из зала. Я послушно следовал за Батистовым. Ему лучше знать, какие углы здесь не прослушиваются.
— Ну, — начал он. — Какие у тебя вопросы?
— Как с тем стрелком, который хотел на мне потренироваться? Взяли след?
— Ну, — он помедлил, — кое-что есть.
— А если детальнее? Пуля.
— Нашли?
— Пошарили там, где ты принимал грязевую ванну.
— Пылевую, — поправил я. — И что она?
— Деформирована, сам понимаешь. Но пуля обычная. Вид оружия приблизительно предположить можно.
— А место, откуда он стрелял?
— Нашли без труда. Могу сказать: вторым он бы тебя достал. Но его вспугнули. Помешали. Да ведь, наверное, кто-то из твоих сработал?
— Я покачал головой:
— Моих там и близко не было. Да и какие ту у меня могут быть свои?
— Ну-ну, — сказал он, нимало мне не поверив. — Но и не наши тоже.
— А может, это он был ваш?
— Нет, — сказал он твердо, и я поверил. Обычно я без труда угадываю, когда человек врет. — Побеседовать с тобой серьезно мы собирались, да, мы и сейчас этого не исключаем. Но о нейтрализации вопрос не стоял. Не мы, — повторил он. — Однако кроме нас ведь…
Мне показалось, что я его понял. Но решил уточнить.
— Ты хочешь сказать, что в Службе безопасности есть и другие подразделения и это могло быть делом их рук? Он покачал головой:
— Есть, например. Особый отряд. И о нем я знаю не больше твоего.
Интересная информация. Повод для размышлений — только не сейчас.
— И на том спасибо, — сказал я. — Так что же насчет пули?
— А что еще? Совпала она?
— С чем?
— Брось придуриваться, полковник. С той пулей, что убила Ольгу.
— Ага, — сказал он. — Значит, ты все-таки был там. Об этом я и хотел тебя порасспросить.
Я задумчиво посмотрел на него. Он сказал:
— Дело это ведем мы, не Петровка. Так что все останется в узком кругу.
— Ну ладно, — сказал я. — Только сперва скажи: на чьей я стороне, ты знаешь?
— Естественно.
— А сам ты?
Он внимательно досмотрел на меня, как бы стараясь заглянуть в самые потаенные уголки моего мозга. Похоже, это у него не получилось, и он перевел взгляд на мой кейс. Явно предполагал, что наше беседование пишется. И в самом деле он не удержался:
— Фиксируешь для потомства? Нехорошо.
— Нет, — сказал я честно. — Мне интервью тобой не нужно. Хочешь — могу предъявить. У меня там предметы личного обихода.
Ему, конечно, очень хотелось заглянуть в кейс он сдержался.
— Верю тебе.
— Но ты так и не ответил на вопрос. Он лишь пожал плечами:
— Это длинный разговор и на свежую голову. Давай отложим. Пока скажу только одно: я на службе и выполняю свои обязанности. Думать могу как хочу, но делать — нет.
Ясно было, что сейчас продолжать разговор нет смысла. И я уже повернулся было, чтобы вернуться к столу, но Батистов удержал:
— Ты вот что… Учти: это все-таки на тебя была охота, не на Ольгу. Раз уж оружие совпало. Так что будь поосторожнее. А что касается стрелка, то могу тебя уверить: он не мой. Но повторяю: мы ведь не единственная служба в стране. И что у кого на уме мне знать не дано и не положено.
Соображаешь?
— Как-нибудь, — сказал я.
— Теперь скажи вот что. «Реан». Что это такое?
— «Реанимация», — ответил я.
— «Реанимация монархии»? Почему не реставрация? Так вроде было бы правильнее.