Вариант "И"
Шрифт:
— Несомненно. Потому что у Пушкина была прекрасная историческая интуиция — думаю, ее можно так назвать. «Историческая» — не обязательно значит «обращенная в прошлое». Это понимали, видимо, и другие: недаром написать «Историю Петра Великого» было поручено ему, а не, скажем, Карамзину — всеми признанному историку.
— Это чрезвычайно интересно. Скажите: именно такого рода соображения и привели вас в ряды сторонников — назовем вещи их именами — исламского государя? Современного Салтана?
— Ну, я бы не сказал, что только эти. И даже — не они в первую очередь.
Не совершайте стандартной ошибки, полагая, что ученым чужды мирские интересы — политические, экономические… А также и мирские пристрастия, симпатии и антипатии. Так вот… Меня побудила примкнуть к возникавшему течению восточной ориентации не пушкинская сказка, разумеется, и даже не выводы и прогнозы евразийцев, но в первую очередь — понимание самой простой истины: всякое движение нуждается, чтобы стать по-настоящему влиятельным и сильным, вовсе не только в двигателе и в запасе энергии. Во всяком организме, будь он естественным или искусственно созданным, должно иметься некоторое количество деталей, играющих в нем разные роли, — иначе он не будет работать. В автомобиле, например, есть мотор — силовая установка. Без нее машина — железный лом. Но даже обладая самым прекрасным мотором, машина не сможет нормально работать, если у нее не будет тормозов. То есть при каждой силе обязана состоять и антисила; трогаясь и набирая скорость, вы должны быть уверены что обладаете возможностью при надобности снизить ее или даже вовсе остановиться, а то и дать задний ход.
— Но автомобиль по сравнению с обществом, в особенности нашим, — достаточно простой механизм…
— Я привел такой пример лишь для наглядности. Я ведь сказал, что такого рода структура свойственна вообще любой мало-мальски сложной системе.
В том числе и обществу в целом, и любому его подразделению. В любом государстве всегда неизбежно существует тормоз: оппозиция. Хотя при тоталитарном режиме она вынуждена выдавать себя за что-то другое и почти не имеет возможности выступать в качестве единой силы.
Оппозиция — тормоз правительства. Но и в рамках любой организации необходима своя оппозиция, там тоже есть своя правая и своя левая сторона. Иначе организация эта, как тот же автомобиль, разовьет такую скорость, на которой перестанет быть управляемой. Так вот, я понял, что развитие ислама в России, которое наверняка ускорится в результате деятельности новой организации, нуждается в тормозе. И я решил сыграть роль этого механизма.
— Торможение организации изнутри?
— Тормозящее влияние, кстати сказать, только и может оказываться изнутри; то, что находится вовне, — это уже не тормоз, это носит иное название: например, придорожный столб не является тормозом, хотя, конечно, останавливает машину, когда она на него налетает. Тогда это не остановка, но авария, катастрофа…
— А другие организаторы движения, вы полагаете, не могут сыграть такой роли?
— Как говорят опытные шоферы: всякий дурак может ездить быстро, искусство же заключается а том, чтобы уметь ездить медленно. Хотя мотор просит газа, газа… Все участники движения — я имею в виду организаторов — естественно, рассчитывают при новом государе занять определенные посты и участвовать в выработке мнений монарха. Но, к сожалению, большинство из них сильнее заинтересовано в самом посте, чем в результатах своего влияния на царя. Возьмите хотя бы… ну, предположим, Лепилина. Опытный политик. Но из тех, кто не будет проводить свою точку зрения — за неимением оной, — но будет поддерживать все, что угодно, лишь бы в конце концов получить вожделенный титул, втиснуться в аристократию. Деньги у него есть, и потому его эта проблема мало волнует. Но ведь это и значит — пустить машину бесконтрольно ускоряться. Так бывает очень часто в подобных ситуациях: стараются поскорее достичь каких-то ощутимых результатов и воспользоваться достигнутым. Следовательно, нам грозит неоправданное ускорение внутреннего развития — в данном случае слишком поспешная исламизация. Поспешная — вовсе не значит «принудительная», такую возможность я вообще исключаю; Но и естественные процессы нередко приходится сдерживать. Потому что здесь стремительность чревата и вовсе гибельными для нации последствиями. Как и всякое очень массивное тело, Россия не любит крутых поворотов, они всегда приводят к катастрофам. Как революции прошлого века — и девятьсот семнадцатого года, и девяностых годов. России для поворота нужна дуга большого радиуса. Иначе — быть нам под откосом. Но даже и по такой дуге надо поворачивать умело, нажимать на тормоза плавно — иначе колеса заблокируются и машина пойдет юзом — вернее, ее понесет…
Собственно, для того, чтобы корректировать скорость с дорогой, и сушествуют советники.
— А вы уверены, что новый государь будет в них нуждаться? Или захочет терпеть их?
— Ни один правитель, наследственный или выборный, никогда не обходился и не будет обходиться без института советников. И среди них должны быть обладатели разных точек зрения. Это особенно важно в начальный период правления, когда государь уже обладает властью, но не успел набраться опыта ее использования. Как бы это ни называлось — диван, боярская дума или Совет Безопасности…
— Следует ли понимать это так, что вы тоже стремитесь стать советником государя?
Долинский ответил не задумываясь:
— Я этого и не скрываю. Советником, причем не самым главным, потому что вряд ли при государе сразу определится свой Ришелье. Но когда придет час выделиться — хочу, чтобы российский Ришелье носил фамилию Долинский.
— Какие же советы вы намерены ему давать? Тише едешь — дальше будешь?
— Я ведь не говорил, что собираюсь быть только тормозом, хотя он и является необходимой деталью. Скорее — комбинацией, скажем так, тормоза и гирокомпаса. Потому что лучшие в мире тормоза не помогут вам доехать до цели, если вы свернули не на ту дорогу. Из этого следует, что главным моментом является мгновение правильного поворота, по-тому что ложный путь не приведет вас к цели. А перекрестков существует множество, и запутаться в них очень легко…
Он на секунду умолк, и я воспользовался этим, чтобы задать ему вопрос не на тему:
— Скажите, такие сравнения вы используете потому, что вам самому пришлось стать жертвой автомобильной катастрофы? Он поднял брови:
— Гм. Знаете, наверное, так оно и есть — хотя я об этом не задумывался.
Но это, в конце концов, не важно. Я хотел сказать вот что: моя цель — предостеречь государя от неверных поворотов, которые могут принести ему и России множество крупных неприятностей. Именно в начальный период царствования государь может наделать больше всего ошибок — и ошибок губительных.
— Например?
— Это ведь не шутка — открыть или хотя бы лишь приоткрыть исламу путь к Центральной и Западной Европе… Ну, тут, у себя дома, — это вроде бы наше дело, это относится, так сказать, к нашим семейным проблемам и внешний мир не очень-то будет волновать. Как его, откровенно говоря, не волновало наше безбожие на протяжении почти всего прошлого века. А вот внешнеполитическая линия — это очень существенно. Конечно, мировая сила, равновеликая Америке, должна существовать — для пользы той же Америки, кстати, которой нужен хотя бы воображаемый противник.
Иначе они нередко теряют чувство меры в отношениях с другими, а это никогда не сходит с рук безнаказанно. И, безусловно, только Россия способна стать такой силой — во всяком случае, она может справиться с такой задачей намного быстрее, чем кто-либо другой. Разумеется, в этом процессе она должна и будет опираться на ислам, который снабдит ее всем, чего у нее на сегодня недостает. Но вот тут и нужен поворот неторопливый и очень, очень плав-ный; иначе мы смертельно напугаем весь Запад, а страх далеко не всегда является полезным инструмек том.