Вариант "И"
Шрифт:
Льготные, а то и вовсе беспроцентные кредиты, не обусловленные никакими дополнительными требованиями; полнокровные инвестиции не столько в добывающую промышленность, сколько в производящую, а также и в сельское хозяйство — оно у них и сегодня в крайне плачевном состоянии; заинтересованность не в их сырье, но в готовом продукте — все это заставит их предпочитать исламский мир любым другим партнерам. Прибавьте еще и то, что, как только на Западе сообразят, что именно происходит, — они будут пытаться оказать на Россию давление, чтобы вернуть ее на путь истинный. Но у России идиосинкразия к давлению извне, в этом они очень похожи на нас, арабов. А если дела будут развиваться именно таким образом, думаю, мы — если Господь так пожелает — со временем сможем оказать немалое влияние на укрепление в России такой власти, которая будет смотреть на союз с нами более чем благосклонно.
— У меня все еще сомнения: возможна ли такая власть в России?
Обернитесь назад: за все последние десятилетия там никогда не существовало согласия между президентом и парламентом — независимо от личностей. Там правитель слишком ограничен в своих действиях…
— Лишь на первый взгляд. На деле же в России — опять-таки как и у нас — давняя традиция единоличного правления, независимо, есть ли там парламент, или его нет. И все зависит от лица. Если к власти придет некто, обладающий авторитетом у населения и наделенный правами…
— Вот если бы у них появился монарх…
— А разве я не говорил вам, что об этом тоже был разговор? Они и сами понимают, что именно такой выход явится для них наилучшим.
— Воистину это было бы хорошо. Но боюсь, если даже они захотят этого, нам от этого будет мало пользы. Им нужен монарх, которого признает весь мир, но прежде всего — они сами; то есть монарх по праву. Значит — кто-то из потомков династии, которая царствовала последней. Такие люди есть, но они — люди Запада и не приблизятся к нам.
— Так думал и я. И поручил собрать сведения. Они оказались неожиданно обнадеживающими. Есть и другие потомки. Законные более других. Их родоначальник — Алексей, сын последнего русского императора. Он спасся и жил при дворе иранского шахиншаха под именем Мир Али Сабур.
У него было мужское потомство. Я приказал найти документы, по которым можно проследить дальнейшую судьбу этой линии Романовых.
— Воистину, если бы ее представитель взошел на русский трон, он заслуживал бы имени Сахиба аз-За-мана, владыки эпохи.
— Именно так, эмиры.
— Но будет ли он мусульманином?
— Внешне — быть может, и нет. Но душой — наверняка. Ибо, по принесенным мне сообщениям, жена Мир Али и жены его мужских потомков были мусульманками. Аллах акбар.
— Аллах акбар.
— Да будет так. Итак, мы согласны в этом?
Я услышал одобрительные восклицания. Теперь я мог быть уверен в том, что брошенные мною зерна упали на плодородную почву. Сразу же после этого…"
На этом запись старого дипломата окончилась. Видимио, что-то помешало ему даже завершить фразу. И в тот же, по всей вероятности, день пуля снайпера на улице оборвала его жизнь. Неизвестно, кто стоял за руиной стрелка — мой заказчик статей или другие люди. Могло быть и еще интереснее: убили одни, а материалом воспользовались другие, первыми оказавшиеся в нужном месте. Над этим предстояло еще подумать. Я взглянул на часы. Назначенное мною время уже миновало. Курьер опаздывал. Зато появился официант, чтобы убрать посуду после завтрака. Он постучал, и Наталья впустила его. Сейчас он как раз закончил устанавливать все на своей каталке и ждал, похоже, пока я сниму наушники — чтобы подписать счет. Я кивнул. Он приблизился. Я тут же узнал его. Он положил на край стола сверточек размером со спичечную коробку.
— Ваш заказ. Я уже понял: это и была затребованная мною катушка — аппарат для обнаружения заложенных зарядов на достаточно больших расстояниях; он давал мне возможность проверить трассы предстоящих проездов. Я обязан был что-то предпринять в связи с моими предположениями и новой для меня информацией Липсиса.
— Благодарю вас.
Он кивнул, глядя на меня, как больная собака. Я не удержался и спросил:
— Вы здоровы?
— Я — да… — ответил он уныло. — В Москве произошел несчастный случай.
— С кем?
— Только что сообщили: на улице трагически погиб президент Объединенных телекомпаний…
— Каким же образом? — Он ехал в своей машине, в том самом бронированном «мерседесе», что подарил ему еще предыдущий президент…
— И что случилось?
— Машина взорвалась. Такое прискорбное происшествие! И когда только у нас наступит нормальная тихая, безопасная жизнь?..
Он смотрел мне прямо в глаза, и его взгляд выражал все, что угодно, кроме сожаления и тоски по спокойной жизни. За этим человеком я знал несксько идеально проведенных операций по нейтрализдии крупных политических деятелей за рубежом. На сей раз дело сделал кто-то другой.
Хотя — откуда мне знать? Не я выбираю людей для таких акций, мое дело — лишь написать о случившемся.
— Спасибо за новости.
— Печальные новости, господин Вебер.
— Очень печальные, разумеется.
— С вашего разрешения, я увезу посуду. Кстати, ваша машина на стоянке.
Ключи в замке.
— Сделайте одолжение, увезите. И еще раз спасибо, на этот раз за машину. — Был рад услужить.
Он повернулся и, неслышно ступая, исчез вместе со своим столиком на колесиках. Я спросил Наташу:
— Ты готова? Нам пора.
— Сейчас. Еще пять минут…
Женщина остается женщиной — ей всегда не хватает пяти минут, которые на практике оборачиваются четвертью часа. Да, кстати о женщинах…
— Наташа! Как же это ты пустила его, не сказав мне? А если бы он оказался…
Она не позволила мне закончить:
— Если бы он оказался — у него в спине сидело бы две, а может, и три пули. Почему, ты думаешь я не успела с макияжем? Я отсюда все время держала его на мушке.
— Ты чудо, а не женщина. Но ты уверена, что справилась бы с «браунингом»?
— Не уверена. Поэтому я взяла твой «узи».
На это я просто не нашел что ответить. Как было сказано в только что прослушанной мною записи, в семье управляет жена. Она не была мне женой, и мы не составляли семьи, но в этот миг я подумал, что Аллах и на самом деле милостив и милосерден. А значит, все еще возможно.
— Машина внизу, — сказал я ей. — Пошли.
— На вернисаж?
— В конечном итоге. Сперва — небольшая прогулка по городу.
Похоже было, что меня решили на какое-то время оставить в покое: машина оказалась в полном порядке. Правда, я и сам сделал для этого не так уж мало: более или менее договорился с Батистовым и не расторг устный контракт со Стирлингом. Значит, ни тот, ни другой не были сейчас заинтересованы в том, чтобы вывести меня из строя — навсегда или на время. Однако они вряд ли были главными моими недоброжелателями. Я ехал медленно, соблюдая все правила, и до дома в Чистом переулке, где теперь была резиденция Первого, то есть Искандера, мы добирались целых сорок минут. После компактных европейских городов к московским расстояниям каждый раз приходится привыкать заново. Возле дома я притормозил, но глушить мотор не стал, мы постояли минуты три, пока я пытался представить себе, как некто выйдет из этого подъезда, где будет в это время стоять его машина, где расположатся телохранители и — самое главное — из каких окон или с каких крыш будут прицеливаться чужие снайперы. В том случае, конечно, если им известно, что движение начнется именно отсюда. Потом я тронул с места и поехал еще медленнее чем до сих пор, чтобы скорость не мешала осматриваться и думать. Я размышлял вот о чем: сейчас никто, включая и меня самого, не знал предстоящего маршрута ин-тересующего лица по той причине, что маршрут вообще не был еще утвержден. Достоверно известен был лишь конечный пункт движения: