Вариант "И"
Шрифт:
К счастью, и Ухо государя, и Уста были его единомышленниками в области прагматического подхода к реальности. Оба советника хотя и не носили официальных министерских званий, но были ближайшими друзьями государя.
Ни тот, ни другой не несли ответственности за государственную политику, и потому способны были принимать неординарные решения. Это и было тем, что мне требовалось. Еще неделя ушла на то, чтобы устроить задуманное мною свидание с обоими этими людьми. Мне нужно было разговаривать одновременно и с тем, и с другим — я хотел не только быть услышанным, но был заинтересован и в том, чтобы самому услышать первый, непосредственный отклик на сказанное от человека, который неизбежно должен был рассуждать по той же схеме, как и его король. Для осуществления своего замысла я воспользовался праздником Российской Конституции, что давало мне возможность устроить официальный прием и на нем пообщаться с нужными мне лицами, не вызывая никаких особенных подозрений. Прием прошел вполне пристойно, я бы сказал даже, успешно.
Хотя король и не удостоил нас посещением, но его брат, он же министр иностранных дел, приехал и задержался сверх ожидаемого. Его сопро-вождали и оба нужных мне человека. Это был первый мой опыт дипломатических приемов в исламском государстве, где устраивать такого рода мероприятия сложнее, чем в христианских странах, поскольку, как известно, тут запрещено употребление алкоголя. Однако в посольстве были специалисты по организации таких сборищ и алкогольные напитки имелись в ассортименте угощений, но не на виду. Когда брат короля принц Фахд уехал, я уже успел договориться с Ухом и Устами государя, что они вскоре вернутся и войдут с бокового входа. Стол для них был накрыт в комнате рядом с моим кабинетом. Однако вместо двоих, ожидаемых мною, явилось трое. Третий, впрочем имел задачу весьма узкую: вооруженный детектором, он лишь убедился в том, что никаких пишущих аудио— и видеоустройств в комнате и вблизи нее не имеется, и скромно удалился, оставив, однако, прибор, который стал бы громко возражать, если бы какая-то электроника вдруг включилась. Все это было в порядке вещей, и я нимало не обиделся.
Я на этих переговорах был один. То, что я собирался сказать, вовсе не было поручено мне московским начальством, и узнай оно об этом разговоре — вряд ли пришло бы в восторг. Хотя — как знать. Первые полчаса беседы прошли в приглядывании друг к другу, во взаимной оценке, внешне же — в вежливой словесной распасовке, в обмене комплимента-ми нашим странам и их правительствам. В ходе этого ритуала я пытался определить, в каких отношениях друг к другу находятся эти весьма значительные персоны. Вывод был — они не пылали любовью друг к другу, но и не были врагами, какие старались бы при первом удобном случае подставить один другому ножку.
Если бы дела обстояли так, мой замысел провалился бы, не успев окончательно оформиться. Но они относились друг к другу терпимо и уважительно — как мне и докладывали прежде мои эксперты. Когда после этого получаса наступила небольшая пауза, оба вельможи одновременно взглянули на меня с вопросом в глазах, и я заговорил с таким ощущением, словно очертя голову бросаюсь в холодную воду. Я начал со слов о том, что с удовлетворением наблюдаю за успехами, которых в последние десятилетия добивается внешняя политика исламских стран.
— Вас это удивляет? — спросило Ухо.
— Отнюдь, — ответил я. — Но порою я сожалею о том, что существуют обстоятельства, мешающие исламскому миру добиваться еще больших свершений.
— Вы правоверный? — спросили Уста.
— Отнюдь нет, — сказал я. — Однако я и не христианин, во всяком случае, официально. Просто я верю в существование Бога как высшей силы. И я ни в коей мере не принадлежу — и никогда не принадлежал — к недоброжелателям вашей великой религии. Напротив, считаю, что из всех существующих она заслуживает наибольшего предпочтения.
— Приятно слышать, — сказало Ухо. — Однако мне хотелось бы отметить одно досадное обстоятельство. Мир ислама лишен возможности использовать все свои неоспоримые преимущества и в политической, и в экономической, и даже в военной облаетсти.
— Вы имеете в виду…
— Вы угадали: разобщенность исламских стран.
Оба они вздохнули почти синхронно. И ничего не сказали, ожидая следующего хода. Я продолжил:
— При всем своем богатстве. Саудовская Аравия не может быть пока безусловным лидером мусульманских стран ни в военном, ни в политическом отношении, да и в экономическом тоже: это все-таки сырьевая страна, а не производящая.
Они слушали внимательно.
— Так было угодно Аллаху, — проговорили Уста.
— В то же время, — продолжал я, — наличие безусловного и несомненного лидера в Мире ислама изменило бы ситуацию самым кардинальным образом.
Я чувствовал, что их мозги сейчас работают на всю мощь, пытаясь сообразить — куда я клоню.
— Было бы заблуждением полагать, что мы не понимаем этого, — после паузы сказали Уста.
— И если ващей целью было лишь открыть нам эту истину…
— Никоим образом. Я прекрасно знаю, что все это вам известно лучше, чем мне. Однако позвольте мне задать вопрос. Зная это — предпринимали ли мусульмане поиски выхода?
— Если обратиться к истории — то неоднократно возникали попытки объединить если не весь исламский, то тотя бы арабский мир. Вспомните хотя бы создание Объединенной Арабской Республики, включавшей в себя Египет и Сирию. К сожалению, разобщающие силы вскоре оказались сильнее объединяющих.
— И совершенно естественно, — подхватил я, — потому что Египет не обладал и сейчас не обладает таким не поддающимся сомнению перевесом над прочими, какой сделал бы центростремительные силы превалирующими.
Вот если бы в роли объединяющего центра… Прошу понять меня правильно: я вовсе не имею в виду формальное объединение двух или нескольких государств даже на конфедеративном принципе, не говоря уже о федеративном. Нет, каждая страна дорожит своим суверенитетом…
— Арабы — нация гордая и свободолюбивая, — сказало Ухо.
— Несомненно, — согласился я. — Но я веду речь о существовании среди независимых государств неоспоримого лидера — политического, военного, экономического, культурного, наконец. Лидера, по праву заслуживающего титул великой мировой державы, даже сверхдержавы! Наличие подобного ли-дера сразу изменило бы статус и всего исламского мира, не так ли?
Ухо вздохнуло.
— Одно время мы питали такие надежды — когда в Соединенных Штатах возникло сильное движение за создание на части территории этой страны исламского государства темнокожих американцев.
— Мы были очень разочарованы, когда это ожидание не оправдалось, — добавили Уста. — Движение конечно, не умерло, однако ожидать от него положи тельных результатов в обозримом будущем, увы не приходится.
Я позволил себе улыбнуться.
— Но, эмир, я и не имел в виду Америку. Хотя бы потому, что традиции ее отношений с исламским миром носят скорее негативный характер.