Вариант "И"
Шрифт:
Лейтенант взглянул на нее, оценивая.
— Найдем, господин генерал.
— Вот и принеси.
— Спасибо, — сказала Наташа. — Только мне и в самом деле не холодно.
— Отставить разговоры! — приказал генерал. — Утепляться надо, пока еще не стало холодно. Или, наоборот, слишком жарко…
Тут она наконец поняла. Старший лейтенант Саша вернулся и подал даме свернутый бронежилет, как богатый букет.
— Пожалуйста.
— Свободен, — сказал Филин.
— Ну-ка, красавица, облачайтесь. Ну-ну, без всяких. Мы отвернемся.
Кивком он пригласил меня, и мы отошли к окну Он слегка раздвинул жалюзи, взглянул вниз.
— Все спокойно вроде бы, — сказал я.
Он кивнул.
— Будь иначе, ребята предупредили бы.
— Разве там кто-нибудь есть?
— Ну-ну, гость. Не играйте в наивность.
— Не буду. Извините.
— Об этих моих бумагах. Когда познакомитесь с ними — было бы любопытно с вами побеседовать. Там вы найдете кое-какие ссылки на людей и факты, мне неизвестные. А хотелось бы разобраться досконально.
— В истории России?
— Не сказал бы. Просто хочу о своем отце выяснить все, поелику возможно.
В отношении родителей мы всегда поздновато спохватываемся — когда их уже не спросишь. Но именно тогда и возникает в этом потребность.
— Да, — согласился я. — Боюсь, что и наши дети начнут думать об этом слишком поздно. Хотя вот моя дочь уже сейчас очень интересуется.
— Наташа — ваша дочь? Знаете, а ведь мне, откровенно говоря, показалось…
— Вам правильно показалось, — сказал я тоне, ставившим предел разговору на эту тему.
Филин, разумеется, понял.
— Думаю, целесообразно было бы вас проводить до вашего расположения, — сказал он, меняя тему. Для полного спокойствия. Машину вызвать мне недолго. С охраной.
Конечно, это было бы целесообразно — только не с точки зрения моих дальнейших планов на сегодняшний вечер, вернее, уже ночь. Мы с Наташей должны были до утра исчезнуть бесследно.
— Очень благодарен за заботу. Но имею основания отказаться.
Он кивнул:
— Три секунды… А как с кучностью?
— В порядке.
— Ну что же — вам лучше знать, что вам нужно.
— Мужчины могут смотреть, — донеслось из-за наших спин.
Мы отошли от окна. Наташа экипировалась. Было немного заметно, однако когда наденет плащ — все аномалии укроются. Sehr gemuetlich.
— Ну что же — до свидания? — сказал я, чтобы откланяться.
— Будем надеяться, — ответил он.
— Кстати, у вас есть… что-нибудь?
Странный вопрос, не так ли? Но мне он оказался совершенно понятен.
— Нет. Не считаю нужным.
— А до завтра достать можете?
Я призадумался, понимая, что без причины Филин не стал бы этим интересоваться.
— Боюсь, что нет.
— Боюсь, что нет… — повторил он. — Думается, тут вы дали маху. Чтобы охранять даму, рыцарь должен быть вооружен. Хорошо. Одолжу вам — из своих запасов. Ничего особенного, конечно, девятимиллиметровый «браунинг» — презент одного ближневосточного коллеги. Подружились на совместных учениях.
— Да не надо…
— Вы прогноз погоды слышали?
— На послезавтра? Нет еще.
— Ожидается резкий, порывистый ветер до шести баллов.
— Вот как, — сказал я.
— А осадки?
— Обещают и осадки.
— Тогда давайте, спасибо, — сказал я.
До жилища покойного Блехина-Хилебина добраться удалось без помех. Внизу, в подъезде, мы немного постояли, прислушиваясь. Было тихо. В этот час люди уже укладываются спать или сидят перед телевизором с приглушенной громкостью. В России акустика порой хромает в концертных залах, в жилых же домах она зачастую идеальна. Я спросил:
— Какой этаж?
— Восьмой. Лифты там дальше, налево.
Я покачал головой:
— Не надо. Пойдем пешком.
Наталья, похоже, удивилась, но спорить не стала, сказала лишь:
— А я даже не знаю, где тут лестница. Не приходилось…
— Ничего. Должна быть обязательно, и мы ее непременно отыщем.
— А скажи…
Я прервал ее, приложив палец к губам:
— Тсс… Враг подслушивает.
Лестницу мы, конечно, нашли. На каждой площадке имелось большое окно, откуда можно было окинуть двор взглядом, чем я и воспользовался. Никакой подозрительной суеты не заметил. За все время, пока мы поднимались, только один человек пересек двор, не совсем уверенно ступая, и скрылся в подъезде дома напротив. Похоже, на хвосте у нас никто не сидел. Да это и не удивительно. Прежде чем отпустить нас, генерал Филин принял меры, чтобы сделать наш отход безопасным и незаметным, люди для этого у него, как оказалось, были. Перед тем как открыть дверь с лестничной площадки восьмого этажа, мы с полминуты помедлили. Но и тут было тихо. Дверь я распахнул рывком. Такие ничьи двери, бывает, скрипят, и чем медленнее отворяешь их, тем скрип этот тянет за нервы дольше и противнее. Но эта была тихой.
Нас там никто не ждал, и мы с Наташей ничуть не обиделись на отсутствие к себе внимания. Нужная дрерь была, как я и думал, опечатана. Но самым примитивным образом: при помощи наклеенной бумажной полосы с фиолетовыми печатями и чьей-то загогулистой подписью. Я вытащил из кармана ножик — шпрингер с длинным узким клинком. Клей оказался некрепким, и один край полосы — тот, что был на двери, а не на косяке — удалось отделить легко и без повреждений.
— Ключей у тебя, конечно, нет.
— До такой степени наши отношения не дошли, — сухо сказала она.
— Не обижайся. Я просто уточняю.
— Ясно же: будь они у меня, я давно уже сказала бы.
— Извини. А теперь попробуем войти.
— Ты уверен, что нам надо взламывать дверь, врываться в квартиру покойного?
— А зачем же мы приехали? Что касается взлома, то его не будет.
Произойдет лишь негромкий диалог с замком — он хотя и с иностранным паспортом, но, полагаю, откликается на обращение по-русски…
Я уже упоминал, что кейс, без которого я на улицу не выходил, был достаточно тяжелым, хотя наполняли его вовсе не воспоминания. Я пошарил вслепую и вытащил нужный инструмент. У меня все лежало не россыпью, как в дамском ридикюле, а располагалось по соответствующим кармашкам, карманам и карманищам.