Вариант "И"
Шрифт:
Со стороны глядя, можно было подумать, что за столом сидят добрые друзья, улучившие среди житейской суеты минутку, чтобы вспомнить веселые старые времена. Американец держался образцово: на лице его не было написано ничего, кроме искреннего доброжелательства с примесью разве что легкого недоумения: словно он попросил товарища о пустяковой услуге, а тот неожиданно взял и отказался, и остается только удивленно сожалеть.
— Итак… — начал Стирлинг и не закончил фразу.
— Что «итак»? — Я постарался произнести это как можно любезнее.
— Не валяйте дурака, — спокойно сказал он. — Вы не сдержали слова. Это очень нехорошо.
— Не уверен, что вы правы. Я не давал слова. Я сказал, что напишу статью, если ваши аргументы покажутся мне убедительными.
— Это следует понимать так, что они вас не убедили?
— Совершенно верно. Я дорожу своей репутацией больше, чем заработком, даже очень хорошим. Что представляют из себя ваши записи? Несколько человек собрались вместе в бане и стали фантазировать на некую тему. Но фантазировать можно о чем угодно. Использовать же этот материал можно было бы лишь при условии, что найдена несомненная связь между их болтовней и сегодняшними реальными событиями Но ведь такой связи нет — или, во всяком случае, она не прослеживается.
— Да неужели? Не понимаю, каким образом о вас могло возникнуть мнение как о проницательном и умелом журналисте. Вам стоило только всерьез подумать, чтобы увидеть все эти связи: они лежат на поверхности!
— Вы полагаете? Хорошо; я не обижусь, если вы укажете мне пальцем хотя бы на одну из них.
— Нет ничего проще. Пожалуйста. После того разговора в бане прошло совсем немного времени, и состоялось совещание лидеров стран Ближнего Востока, посвященное именно этой теме. Что это — случайное совпадение? Идея, носящаяся в воздухе? Нет, в нашем мире не происходит чудес. Прросто идея по каким-то каналам доходит до исламских лидеров — они обсуждают ее, оценивают и решают реализовать.
Таким образом, возникает некий план — даже не план, а заговор, направленный прежде всего против России, а в конечном итоге против всего христианского мира. Просто, не правда ли: поднять кампанию за восстановление в России монархии и в качестве монарха посадить своего ставленника — пусть он формально и не будет исповедовать ислам. Но Россия уже более тысячи лет — христианская страна! Если ислам почти в открытую выходя на границы Западной Европы — вы можете себе подставить последствия?
— События могут развиваться по-всякому. Однако полагаю, что к мировой войне они не приведут. Откуда вы взяли, что происходило такое совещание лидеров стран Ближнего Востока? Мне ничего об этом не известно. Если у вас есть убедительные доказательства…
— Дойдет дело и до них. Сейчас важно проследить последовательность событий. По сути дела, я делаю эту работу за вас. Итак, происходит это самое совещание — а через некоторое время тут, в Москве, и почти одновременно в некоторых других городах России начинаются настойчивые разговоры относительно так называемого Тройственного раздела. Вы должны знать, в чем заключалась эта идея.
— Знаю.
— Итак, у нас уже выстраивается линия: начальный заговор — трансляция идеи в исламский мир — угроза распада России, самое малое, на три части.
И как мера по предотвращению этой катастрофы — идея восстановления царского правления. А дальше уже все происходило буквально на наших глазах: помимо давно известного основного претендента вдруг возникает неведомо откуда второй…
— Ну почему же неведомо? Его происхождение прослежено достаточно убедительно на протяжении четырех поколений, начиная с революции 1917го…
— Прослежено? Кто это, интересно, и каким образом его проследил? Вы имеете в виду то, что говорилось на том самом межпартийном совещании, которое вы, как мне известно, посещали? Но ведь это слова, слова и еще раз — не более чем слова. Совершенно бездоказательно.
— Как и то, что вы сейчас говорите.
— Вы ошибаетесь. Мои слова как раз подкрепляются доказательствами.
— Почему же вы их скрываете?
— Вовсе нет. Но, к сожалению, иногда они немного запаздывают. Тем не менее сегодня я могу дать вам материал и по тому совещанию ближневосточных лидеров. Думаю, этого будет достаточно, чтобы окончательно убедить вас.
— А если все же нет?
— Тогда мы найдем другого журналиста. Да и помимо прессы у русских исламистов будет много неприятностей.
— Каких же? — Ну, например, с началом публичной кампании у их претендента могут возникнуть сложности с телевидением. Вы уже несколько дней в Москве. Не сомневаюсь, вы не могли не заметить: телевидение совершенно игнорирует претендента Александра. Ни единой камеры там, где он находится. Ни одной попытки взять интервью, пригласить в студию хотя бы самого непопулярного канала. Странно, не правда ли?
— Да нет, чего же тут странного? Президент Объединенных телекомпаний является сторонником республиканского правления, это всем известно.
Я не сказал, что телевизионщики скорее всего просто не знают, где им искать Искандера. И не они одни.
— А следовательно, мусульманский кандидат не получит ни минуты эфира, — усмехнулся Стирлинг.
— Это невозможно, — возразил я. — Ему полагается время по закону, и, думаю, он сможет отстоять свое право. Тогда, когда сочтет нужным.
Допустим, при открытии съезда азороссов.
— А он там будет? Вы уверены?
— Как я могу быть уверен? Это лишь мои предположения. Однако не может же он не показаться ни разу перед избранием!
— Допустим, он получит свой эфир. Но представляете, как его будут показывать? В телевизионном ремесле множество своих приемов и секретов. И ручаюсь — его покажут так, что люди будут плеваться. Он будет выглядеть просто разбойником с большой дороги. То, что он будет говорить, належится на помехи, да к тому же ведущий станет перебивать его на каждом слове: старая, отработанная техника. Так что ваша статья уважаемый мистер, нужна главным образом для полноты картины.
Это последнее предложение. Или мы обойдемся без вас. Хотя, правду говоря, именно ваше имя показалось нам привлекательным.