Вас сюда не звали!
Шрифт:
Тот удовлетворенно кивнул, отсылая помощника, и в руках его откуда-то появился небольшой кожаный мешочек, затянутый нарядным красно-белым шнурком.
– Здесь камень, именуемый Камнем Истины, - важно изрек этот странный господин, покачивая мешочком перед моим носом.
– Великая сила заключена в нем. Сила сийилли. Отвечай правдиво, и останешься невредима. Произнеси хоть слово лжи, и будешь жестоко наказана. Все поняла?
– Да, господин, - торопливо закивала я и закашлялась, чтобы спрятать смешок, когда разглядела, что он положил мне на ладонь.
У каждого судьи целый сундук таких "камней сийилли", и таинственного в них, как в моей правой пятке. Это, строго говоря, и не камень никакой, а просто комок сушеной козлиной желчи, который намокнув от пота, начинает жечь кожу. А все потому, что какой-то древний законник приметил, что виноватый чаще всего потеет куда как больше невиновного. Редко какое дознание без этой дряни обходится.
– Что ж, начнем, - толстяк грузно опустился на свой бочонок и впился взглядом в небольшой темный "камешек" на моей безвольной ладони.
– Как ты попала сюда?
– Меня принесли, господин. Ваш слуга, господин,, - честно ответила я.
Каков вопрос таков и ответ. Стану я еще облегчать ему жизнь, как же.
– Я спрашиваю о твоем появлении в этом мире, глупая ты девка, - раздраженно одернул меня самозваный судья.
– И не смей говорить, что явилась из утробы матери, как все люди!
– Тогда я и не знаю, что сказать, господин, - удивление в моем голосе было самым настоящим. Ну не на грядке же меня вырастили, в самом деле.
– Кто обучил тебя священному ритуалу перемещения?!
– вдруг заорал толстяк, да так, что я чуть не оглохла, - Отвечай, гадина!
– Я не знаю этого ритуала, господин, - все так же спокойно и тихо откликнулась я, призывая на помощь все свое терпение. Похоже, оно мне еще ой как пригодится.
Важный господин чуть не носом в мою ладонь ткнулся, приглядываясь, но без толку - грозный камень так и не проявил свою ужасающую мощь. Вот она, сила правды!
На самом деле, кожу уже немного пощипывало. Да оно и понятно. Будь ты хоть трижды прав, но нельзя же совсем перестать потеть. Если ты еще жив, конечно. Вообще-то как раз на такой случай придуман закон о семи вопросах, но это мало кому помогает. Любой уважающий себя судья знает и как потянуть время, и какие вопросы припасти напоследок. Впрочем, о чем это я? Вряд ли у этих фанатиков вообще действуют хоть какие-то законы, кроме главного: "кто жрец - тот и прав".
К счастью для меня, толстяк, кажется, совсем уж дураком не был. Понял, гад, что ничего путного от меня все равно не добиться. Глянул на меня, как на клопа раздавленного, выругался непонятно, да и ушел, прихватив с свой дурацкий сили-шмили-камешек и лампу. Я же так и осталась сидеть прямо на земле в полной темноте и такой же полной растерянности.
Вот и что прикажете со всем этим делать?
Связать меня никто не потрудился. Можно было бы попробовать сбежать, но я трезво прикинула шансы на успех и решила пока не дергаться. Глупо бегать впотемках по незнакомым местам. И незачем. Можно просто потерпеть до ближайшей дороги, а там поминай, как звали.
***
Утром незнакомый юнец в длинной серой рубахе до пят, принес мне ковшик мутной тепловатой воды, явственно отдающей козлятиной, и плоский черствый хлебец, напоминающий сушеную коровью лепешку. Воду я выпила, даже не поморщивший, а сомнительное угощение даже пробовать не стала. Размахнулась и забросила подальше в кусты. Пока навозные мухи не налетели.
Парнишка, который мне завтрак принес, держался так, будто я серой лихорадкой больна или чем похуже: брезгливо поджимал губы, отворачивался и, кажется, даже дышал через раз. Вот чудной! Еще бы тряпку уксусом пропитал и на рожу свою намотал. Нестерпимо хотелось плюнуть в него, просто чтобы посмотреть, как он забегает, но тут под навес явился господин лысый жрец с двумя солдатами и я, против воли, сжалась, пытаясь незаметно отодвинуться как можно дальше. Уж очень предчувствие меня посетило нехорошее..
При виде хозяина, юнец бухнулся на колени и трижды коснулся лбом земли, повторяя "сахиб, сахиб", однако, Его Лысейшиство на него и не глянул.
Смотрел он только на меня.
– Ты все еще здесь, джеды, - надменно процедил он из-за спин охранителей.
– Я так и знал! Твоя сила ничто против сийилли Великого Отца. Я уже подверг очищению пламенем твой свиток и ритуальный нож. Теперь я наложу печать подчинения на твой чекиджлик, чтобы твоя сила перешла ко мне! Так ты навсегда окажешься в моей власти.
Похоже, одна из моих трудностей разрешилась сама собой: карты больше нет, а значит она не попадет в руки какому-нибудь умнику, способному разобрать мои пометки, и за узлы вся эта шайка не выберется. Уже неплохо. А ножик, дедов подарок, было жалко до слез.
Кстати, а что он там бормотал про печать?
Вот тут-то мне и показали - что.
Для начала меня вытряхнули из одежды. Да так быстро, что я даже опомниться не успела. Рраз -и я уже стою в чем мать родила перед незнакомыми мужчинами, а в голове рисуются картинки одна другой гаже. Но сделали со мной кое-что совсем другое. Этот лысый урод меня заклеймил. Как скотину. Впечатал свое поганое тавро прямо поверх гильдейского знака.
Я орала и брыкалась, но все без толку. Держали меня крепко. Сразу даже не больно было, просто резкая вонь паленой плоти, и все - потом только темнота.
***
Очнулась я, судя по всему, не скоро. И долго еще не могла сообразить где я, и что вообще происходит. Потом разобралась, но легче от этого не стало: меня снова куда-то несли, забросив на плечо и даже не потрудившись одеть. Кроме того, меня тошнило, голова разламывалась от боли, а левую руку крутило и дергало так, будто ее упырь жрет.
Тот, кто меня нес, видно, заметил, что я пришла в себя и вот-вот сблюю ему на спину, потому что, не сбавляя шага, перебросил мое тело вперед, перехватывая под спину и колени, и понес уже головой вверх.
Тошнота потихоньку отступила и я смогла оглядеться.
Отряд как раз выходил из леса, готовясь свернуть с широкой тропы на самую настоящую дорогу. Далеко впереди неспешно двигалась маленькая крытая повозка и в щель между узорчатых занавесок было видно знакомый красный плащ и блестящую от пота лысину. За повозкой красиво и слаженно шагали воины в нагрудниках, потом тот парень, который меня нес, а прямо за нами тянулась колонна скудно одетых безоружных людей, нагруженных мешками и корзинами. И все молчали. Ни единого звука, только одежда шуршит, да шлепают по дорожной пыли босые ступни.