Вашингтон, округ Колумбия
Шрифт:
— Папочка! А мне-то говорили, что ты в Уотч-хилле.
— Как видишь, нет. — Не сводя глаз с Клея, Блэз добродушно поцеловал Инид в щеку. — Отправляешься на фронт?
— Да, сэр. Сегодня ночью.
— На Гавайские острова?
Клей кивнул. Вечером он собирался позвонить тестю в Уотч-Хилл, попрощаться и испросить благословения. А вот теперь Блэз пожаловал собственной персоной.
— Пришлось вернуться самолетом. Прибывает лорд Бивербрук.
— Нам до него нет дела, как и ему — до нас. — Инид подвинулась поближе к Клею. — Вроде бы получается, что вся семья в сборе. Питер тоже недавно вернулся, вот и выходит, что мы все вместе.
— Пока я не уехал, — сказал Клей безучастно.
— Пока ты не уедешь. Это ужасно, папочка. Ты понимаешь, что его могут убить? Неужели ты не можешь оставить его дома, как Питера?
— Он не хочет оставаться дома. Я уже предлагал ему. Он упрямый. — Блэз улыбнулся Клею. Мир мужчин сомкнул ряды.
Увидев себя в изоляции, Инид решила мстить.
— Послушай, папа. — Когда «папочка» сменялся «папой», это означало, что Инид переходит к серьезному разговору. — Он требует развода.
— Я выразился не совсем так… — Но Клей уже потерял инициативу.
— Нет, так. И по-моему, это глупо. А по-твоему, папа? Особенно сейчас, когда у нас есть ребенок и Клей может сколько угодно развлекаться на Гавайских островах.
— Да, я тоже думаю, что это глупо. — Блэз произнес эти слова совершенно спокойно. Он повернулся к Клею. — Мы не хотим тебя терять.
Клей был признателен за это проявление участия. Он еще может выиграть игру против Инид. Перспектива победы вдохновила его.
— Будь Инид чуточку благоразумней, я бы не особенно возражал, принимая во внимание обстоятельства.
Его наглость возымела действие. Инид тигрицей вскочила на ноги, произведя впечатление даже на своего родителя — матерого тигра и собрата по хищничеству.
— Благоразумна! Как будто не он первый начал! — Ее голос повысился, но она абсолютно владела собой. Клей как завороженный смотрел на нее, а она без запинки излагала свое дело перед апелляционным судом, не оставляя ни одной лазейки, сквозь которую могла бы просочиться правда. Когда она описывала его мнимое прелюбодеяние с мнимой аргентинкой, он был поражен: неужели она действительно верит в то, что говорит? Клей с беспокойством поглядывал на Блэза: верит ли он? Инид расхаживала перед камином, словно оружие сжимая в кулаке бутылку кока-колы. Но судьба благоволила Клею: с громким «Привет, детка!» в комнату ввалился Джозеф Бейли, капитан военно-морского флота Соединенных Штатов, неся в руках ворох пластинок.
Инид осеклась. Блэз с изумлением воззрился на пришельца.
— Здравствуйте, я — муж, — сказал Клей, собираясь если не продолжить игру, то по крайней мере взять реванш.
— Я принес Инид пластинки.
Джо положил их на патефон. Инид поставила бутылку — ни дать ни взять королева, расстающаяся со скипетром.
— Папочка, это капитан Джо Бейли, мой друг.
Они обменялись рукопожатием, и Клей с замиранием сердца увидел в глазах Блэза ярость, которая вплоть до последнего времени предназначалась исключительно ему, а теперь была направлена на Джо.
— Я как раз проходил мимо. Шел на службу. — Молчание Блэза растекалось по комнате, словно весть о чуме. Но Джо не сразу сообразил что к чему. — Инид много рассказывала мне о вас, — обратился он к Клею с деланной непринужденностью, не подозревая о том, что его час уже пробил. Инид смотрела на отца зачарованно, как ребенок, ждущий скорого и неминуемого наказания.
— Надеюсь, она не слишком меня очернила. — Клей начал входить во вкус ситуации.
— Вовсе нет, вовсе нет. — Капитан повернулся к Блэзу и открыл второй фронт. — Сэр, нас страшно обрадовала редакционная статья в вашей газете на прошлой неделе насчет сдерживания коммунизма после войны. Это была потрясная штучка.
Клей не мог сказать в точности, что именно рассмешило Блэза; возможно, роль детонатора сыграла «потрясная штучка». Так или иначе, Блэз расхохотался. Это был не его обычный нарочито оглушительный смех, от которого людям становилось не по себе, а неподдельно веселый, заражающий своей непосредственностью. Инид потеряла дар речи. Она хватала руками воздух, словно ловила невидимые бутылки кока-колы. Капитан не знал, что и подумать.
— Боюсь, я не понял вас, сэр.
— Ничего, ничего. — Блэз приложил короткий, словно обрубленный палец к глазу, снимая прозрачную, как алмаз, слезу. — Я его уволил, только и всего. Человека, который это написал.
— На каком основании, сэр?
— Основании? — Знакомо грозное, нахмуренное выражение расползлось по лицу Блэза, глубокими морщинами залегло между бровями, которым следовало бы топорщиться, а не быть словно подмазанными дерзкими черными мазочками, как у Инид. — Мы союзники с Советами. Они нужны нам для войны с японцами. Мы не должны им вредить. Сейчас еще рано говорить о сдерживании коммунизма.
— Говорить об этом никогда не рано. — Капитан был мрачен, словно туча. Его голос дрожал от идейного накала и недомыслия.
— Возможно, что так — во флоте. — Блэз указал на его форму с таким видом, словно не видел разницы между нею и формой билетерши в кино.
— У нас есть люди, которые смотрят вперед. Мы всегда считали вас своим человеком.
— Своим? — Презрение было выражено бесподобно. — По-моему, все, что вам нужно, — это как следует служить в армии, вот как Клей. В Вашингтоне можно вконец разложиться, если не заниматься делом. — Сразив наповал капитана, Блэз окрылил надеждой Клея. — Хочешь подвезу? Я на машине.
Тут только Инидвернулась к жизни.
— Клей, я хочу сказать тебе два слова, это ненадолго. — Она повернулась к уничтоженному капитану: — Мы увидимся после.
— Конечно. — Джо пытался вложить в свой голос первоначальную бодро-радостную интонацию, но безуспешно; он удалился, не подав никому руки и лишь обведя неопределенным жестом всю комнату — это была его единственная дань уважения хозяину, с которым он так внезапно столкнулся.
— Папа, ты не мог бы подождать Клея в машине?