Василий Блюхер. Книга 1
Шрифт:
— Откедова ты? — спросил Митрич.
— От атамана Дутова. Он мне наказал харю твою разукрасить моим кулаком.
Митрич, чувствуя себя в западне, боязливо сел за стол и завертел шеей, словно за воротник насыпали колючей мякины. Хмель из головы сразу вышел, осовелыми глазами трусливо смотрел он то на Каширина, то на незнакомого казака.
— Душегуб, — качая головой, сказал Дмитрий Иванович, — сгноил ты Прохора Ивановича, мово верного друга. Не пройдет тебе дарма его смерть.
Митрича подмывало ответить, но в эту минуту дверь отворилась и в правление втолкнули со связанными на спине руками Прова Почивалова. Он молча свалился на лавку, опустив низко голову.
— Полюбуйтесь, батя! Доверенный Дутова, убийца Прохора Ивановича. Сегодня мы ему покажем, где раки зимуют, а завтра — его выродку, Сашке.
— Не губи меня, Каширин, — глухим голосом взмолился Почивалов. — Никто Прохора не убивал, своей смертью помер.
— А землю отцовскую отобрал? — вскипел Иван. — По какому праву?
Почивалов поднял на Ивана глаза, налитые гневом, и закусил губы.
К вечеру собрался сход. Иван Каширин взволнованно произнес речь.
— Станичники, — закончил он, — не дутовы и почиваловы будут править Россией, а народ. Погубил Пров Семушкина, всякого погубит, кто ему суперечить будет. Царское время сгинуло и никогда не вернется.
— Ишь какой, — возразил ему рыжеусый казак, — без царя-то и выходит антимония.
— Советская власть будет, а не антимония, — блестя глазами, ответил Иван.
— Коммуния, — снова подзадорил с места рыжеусый.
Каширин пропустил мимо ушей и продолжал:
— Я офицер, но всякий казак мне братеник, потому нас одна казачья земля вскормила.
— А иногородние? — не унимался рыжеусый.
— Разве они хуже нас? — спросил Иван.
— Доехали, станичники! С иногородними побратались, а нам, казакам, больше привилегий нет. Поравнялись, значитца.
— Да, поравнялись! — властно сказал Каширин. — Всех в России поравняем.
— Спасибочка! — ехидно откликнулся казак и поклонился в пояс.
— Не об том сейчас речь, а о Почивалове и Митриче. Собакам — собачья смерть. За кровь невинного казака Прохора Ивановича требуется ответ. Кто за то, чтобы покарать Почивалова и Митрича?
Каширины первыми подняли руки, а за ними не совсем уверенно и другие.
— Мы уезжаем, но вернемся. Сила у нас большая, Дутову скоро придет конец.
Отряд уехал, уводя с собой Почивалова и Митрича, которых Евсей вел на веревке. Далеко за околицей их расстреляли и засыпали снегом.
Сашка Почивалов тайком прошел к особняку Надежды Илларионовны, воровато озираясь по сторонам. Он опасался, что шпики могут заметить его и донести атаману. Не снести тогда есаулу головы. И снова, как в тот памятный вечер, когда он относил Дутову пакет от Сукина, Сашка подавлял в себе страх.
На звонок никто не откликнулся. Сашка уж со брался с горечью уйти, но неожиданно дверь отворилась и на пороге показалась Надежда Илларионовна.
— Заходите! — тихо произнесла она. — Где он?
Сашка понял, на кого она намекает, и так же тихо ответил:
— В гостях у Барановского.
Сашка прошел в спальню Надежды Илларионовны, опустился на пружинистую тахту. Радость, с которой он шел сюда, предвкушая встречу, исчезла, уступив место неуверенности. Движения его стали неловкими, в ушах стояла давящая глухота: то ответит невпопад, то переспросит несколько раз.
Надежда Илларионовна сразу почувствовала его настороженность. Приняв независимый вид, она с язвительной усмешкой произнесла:
— Вам бы погоны труса, а не есаула.
Слова ударили Сашку хлыстом по лицу. Тяжело дыша, он поспешно встал и прерывистым голосом сказал:
— Вы его плохо знаете. В вашей постели он кутенок, зато в штабе — волк. Дознается — заклюет меня и вас.
— Я не из трусливого десятка, — смело ответила Надежда Илларионовна и, обхватив руками Сашкину голову, приблизила к себе и прижалась к его губам.
В этот полночный час Дутов сидел у Барановского за столом, накрытым белоснежной скатертью. По одну сторону развалился в кресле грузный Барановский, председатель «Комитета спасения родины», бывший оренбургский городской голова, по другую — пышная, с копной рыжих волос, женщина, его разведённая дочь, лет тридцати пяти, в черном муаровом платье с глубоким вырезом. Дутов с непроницаемой холодностью смотрел на Барановского, его дочь и остальных гостей, а они видели в нем главу Российского государства. «Вот только такой может взять власть в свои руки, — думал Барановский, — и заставить себе подчиниться. Будущее выглядит довольно заманчиво, особенно если он, Дутов, обратит благосклонное внимание на мою дочь. А вот она может завлечь его и подчинить себе. На то она и женщина».
— Вы считаете наше положение прочным, несмотря на потерю Троицка? — поинтересовался оренбургский губернатор барон Таубе.
— Бесспорно! Через две недели вся Оренбургская губерния и Тургайская область будут освобождены от красных, — без намека на улыбку ответил Дутов.
— Господа! Я предлагаю выпить за талантливого и бесстрашного Александра Ильича, в лице которого мы видим спасителя нашего отечества! — предложил тургайский губернатор генерал Эверсман.
Все подняли бокалы, потянулись к Дутову. На мгновение наступила торжественная тишина, но неожиданно ее разорвал оглушительный взрыв пушечного снаряда.
В столовую вбежала жена Барановского и истерически закричала, падая на чьи-то руки:
— Господи! Неужели красные?
Гости опустили бокалы. По неосторожности кто-то пролил вино, в тишине послышался недовольный голос: «Как вы неосторожны». Потом все бросились к вешалке. Дутов второпях успел раньше всех схватить чью-то шубу и выбежал на морозный воздух. За ним едва поспевал ее хозяин барон Таубе.
Шуба Таубе мешала Дутову бежать. Поддерживая полы, он в темноте угадывал дорогу к штабу. По улицам скакали в разные стороны казаки, и они выглядели чудовищами, невесть откуда появившимися в городе. Прижимаясь к домам, чтобы какой-нибудь сорвиголова не свалил его с ног или не зарубил шашкой, Дутов с трудом добрался до штаба, но у дверей его задержали часовые.
— Назад давай, шкура! — резко прозвенел в его ушах окрик, и только сейчас наказной атаман сообразил, что его не узнали в необычном одеянии. Сбросив с себя шубу, он остался в мундире и на глазах у изумленных часовых прошел в свой кабинет. На его звонок вбежал дежурный адъютант.
— Почивалова ко мне! И полковника Сукина!
Сукин доигрывал преферанс. По донесениям он знал, что у станции Карталы казакам удалось задержать красных и те давно топчутся на одном месте. Где ему было догадаться, что Блюхер, оставив у станции ложно атакующий батальон, вышел с павловскими матросами и всеми отрядами на Фершампенуаз, спустился на юг, скрытно перешел севернее Орска на правый берег Урала, потом западнее Орска снова на левый берег и двинулся к Оренбургу, а невдалеке от города опять перешел на правый берег Урала. Петляя таким путем, Блюхер избежал встречи с крупными силами Дутова. Несколько пушечных выстрелов Сукин расценил как озорство своих артиллеристов и послал трех штабных офицеров арестовать виновников.