Ватиканские Народные Сказки
Шрифт:
Представители же иных наук (экономисты с ботаниками, да демонологи с генетиками, и прочими физиками-ядерщиками) бубнили и мямлили полнейшую белиберду, из которой Папе ни слова понятно не было. Посему справедливейший Ариовист проклял и упразднил сии никчёмные науки.
Последним из учёных, прибывших на аудиенцию к Папе Ариовист I, был историк. Долгое время он пребывал в пределах Персидской империи, где составлял каталог населявших её народов. Историк, получив повестку явиться к Папе, в своём тщеславном невежестве (а какая ещё могла быть причина?! – прим. авт. ) полагал, что пара лишних месяцев
Мягко, по-отечески укорив историка за задержку, Ариовист принялся расспрашивать о его науке.
– Скажи мне, любезнейший, – вкрадчиво начал Папа. – Чем может быть полезна История державе Ватиканской?
– Ну как же, Ваше Перворабобожие! Всем она и полезна.
– Так уж и всем? – ненавязчиво давил Папа.
– Возьмите, к примеру, новооткрытые народы, прозябающие во тьме неведения Слова Божия, – с жаром принялся доказывать историк. – Изучив их историю с нравами и обычаями, мы сможем эффективнее привести их под спасительную сень Христианства…
– Ну, с этим как-нибудь конкистадоры управятся, – в полусторону возразил Ариовист.
Не расслышав, или не зная как возразить на этот сокрушающий довод, историк продолжал:
…Народ с бОльшим воодушевлением будет защищать свою Родину, вдохновившись её славным прошлым, древними традициями, блестящими достижениями великих предков…
– А суп сварить твоя История поможет? – неожиданным хуком-вопросом сбил пафос этого Цицерона в плюшевых штанишках находчивый Ариовист. Наступало время обеда, и Папа начинал заметно нервничать.
– Что?.. Суп?.. Нет, пожалуй… – споткнулся сбитый внезапным вопросом историк.
– Вот и Истории твоей, пожалуй, не место в благородном Ватиканском государстве! – протрубил Папа Ариовист, крайне довольный своей непобедимостью в научных диспутах.
Здесь я вынужден прервать Ватиканские народные сказки, поскольку сказочник, догадавшись, наконец, что его довольно скоро попытаются устранить (ведь стар уже! – прим. авт. ), сжег оставшуюся часть труда.
Но ещё остаётся надежда, что я вспомню и восстановлю утраченное.
Appendix (приложение)
Как-то, роясь за каким-то делом в своих архивах, которые заполонили весь дом, сказочник наткнулся на один любопытный свиток, в коем оказались сказки, которые он, будучи ещё совсем молодым, написал для своих детей. Прочитав их, сказочник подумал, что не всегда он писал плохие сказки. Потом ещё подумал и включил их в своё собрание сказок в виде триады.
После дождя (триада)
I
Однажды утром в джунглях, окружавших Ватикан, проснулся обезьянка-капуцин. Было свежее, солнечное утро, такое, какое бывает только после дождя (а он лил непроницаемой стеной в течение IV месяцев). Когда примат окончательно освободился из цепких лапок обезьяньего сна, он стал думать, чем занять этот неожиданный день. И вот, обезьянья голова решила, что нужно переправиться
«Думай, голова, думай», – напрягал свой мозг обезьяна. «О! Что бы на моём месте сделал Папа Себастьян XXXII?». И тут же капуцину стало легче – половина проблемы была решена: ведь этот Папа научил обезьян пахтать море, смешно сопеть, собирая из палочек динамо-машину, конструировать телепортатор и многое другое. Итак, половина проблемы была решена, но вторая её часть никак капуцину не давалась. Пригорюнился обезьянка: «Фауны кругом завались, но ведь никто не поможет». Тут его осенило! Он вскочил и тотчас же принялся за дело. На берегу стали появляться штабеля брёвен, охапки пальмовых листьев, бухты лиан. Затем часть брёвен была вбита вдоль реки, часть привязана лианами перпендикулярно к уже вбитым, одним словом, стали прорисовываться очертания моста.
Увлечённый работой, обезьянка не сразу заметил подплывшего крокодила. Тот уже всё горло прокашлял, пытаясь намекнуть о своём присутствии. Конечно же, крокодил уже давно наблюдал, прикинувшись веслом, за тем, что творил на берегу обезьяна, но, хотя и снедаемый любопытством, всё же считал, что негоже так сразу и подплыть с вопросом о непонятной затее капуцина.
Заметив крокодила, обезьянка продолжал работать, но только ещё важно надул щёки и выгнул дугою бровь.
– Я тут проплывал мимо, вижу, что-то делаешь, – с независимым видом молвил крокодил, – ну так я поплыл… Да, кстати, а что это ты делаешь?
– Между прочим, кое-кто, я заметил, очень уж любопытничает, – с таинственным видом отвечал обезьянка. – Да так, мост строю.
– Да ты обабуинел вконец! – воскликнул в изумлении крокодил. – Где ж ты видел, чтобы мост строили вдоль реки?!
– А где ж ты видел, чтобы его не строили вдоль реки? – резонно возразил обезьянка. – Если ты такой умный, построй его поперёк реки… Ну да я вижу, тебе не под силу такое.
Это был явный вызов, и крокодил, заскрежетав зубами, тут же принялся за работу. Обезьяна, конечно же, сразу закончил работу, и корчил смешные рожицы за спиной крокодила. Через полчаса мост был готов, обезьяна – доволен, крокодил торжествовал. План обезьяны блестяще осуществился, и уже ничто не препятствовало капуцину переправиться на другой берег.
II
Однажды, после того же самого дождя, который смыл к тасманийскому дьяволу Макондо и заставил обезьянку применить смекалку, высоко в горах, что окружают Ватикан, один пастух вывел на пастбище свои XXVIII овец. Прошёл день, и солнце, которое, вроде бы, весь этот день никуда не торопилось, стало стремительно падать за западные отроги гор.
Сегодня пастух, задумавшись над решением модной логарифмической задачки (все эти новшества в изобилии приходили в Ватикан с купцами из Халифата), завёл своих овец высоко в горы. Дойдя до самой вершины и испытав смешанные чувства, – восторг от раскинувшегося пред ним вида и досаду от того, что теперь придётся непозволительно долго возвращаться домой, а завтра на работу, – пастух (ведь делать теперь было нечего) стал готовиться к обратному пути. Он забил трубку и стал пересчитывать овец.